«Без всякой оптики вижу, – подумал я. – У корабля капитана
Кеннета слишком характерные обводы корпуса. Ты вот лучше скажи,
Берни: что это ты на нем так внимательно рассматриваешь? Уж не ту
ли знойную красотку-паури, с которой тебе удалось познакомиться
очень близко на борту „Удальца“ в Монтоселе? А как же одна
прелестная особа по имени Роккуэль? Когда мы вылетали из Эгастера,
на тебе лица не было». Но спрашивать, конечно же, я ничего не
стал.
Сам Банглу чем-то напоминал столицу архипелага – тот же водный
поток, разделяющий город надвое, такая же недалекая гора, откуда он
и выходит.
«Банглу и размерами немного уступает Монтоселу, если уступает
вообще, – размышлял я, забрав у Аднера трубу и разглядывая подходы
к посадочному полю. – Ветер восточный, и, если через некоторое
время мы подвернем вправо, с посадкой никаких проблем не
будет».
Затем вернул трубу Берни, пусть любуется.
– Обратили внимание, капитан?
Навигатор Брендос имел в виду высыпавшую из таверны толпу, где
все как один смотрели в нашу сторону. Ничего удивительного: на поле
я среди прочих разглядел и два корабля из тех, что присутствовали
при нашей лихой посадке в Алавесире. Только представления на этот
раз им не дождаться: выпендриваться нет абсолютно никакого желания.
После погони Ночного убийцы, когда мы едва спаслись, слишком
детскими показались мне мои выкрутасы в Алавесире. Так что
скромненько приземлимся в сторонке.
– Обратил, Рианель, как тут не обратишь? Но на этот раз балагана
точно не будет: посадим «Небесный странник» на самом краю поля,
поближе к заливу. И желания нет, и рыбки чего-то хочется, давно ее
на столе не было.
Заядлых рыбаков у нас целых два: Аделард и Гвенаэль. В случае с
Гвеном это вдвойне удивительно: в отличие от флегматика Ларда,
неугомонный живчик Гвен на рыбалке мог замереть часами, уставившись
на поплавок из куска пробочного дерева с воткнутым в него гусиным
пером. Я взглянул на солнце – до захода еще далеко, после чего
обратился к Николь:
– Прогуляемся по Банглу? Говорят, если подняться во-он на ту
гору, можно разглядеть статую Богини-Матери, одну из тех самых.
Существует легенда, что однажды, прогневавшись на род
человеческий, Создатель твердо решил обрушить небо на землю, и
спасло человечество только заступничество Богини-Матери.
Благодарные люди воздвигли заступнице исполинские изваяния. Одно
такое я видел в горной долине на берегу Небесного острова. Николь
тогда с нами не было, и когда я рассказал ей, она очень сожалела,
что не присутствовала при этом.