– В сторону, капитан! – к своему удивлению я услышал зычный
голос Амбруаза, оттеснившего меня плечом.
К удивлению, потому что не ожидал, что наш кок, возрастом едва
ли не вдвое меня старше, ввяжется в кабацкую драку. Ну и еще
потому, что вид у него был таким, как будто он только и занимается
драками все свободное время. Надо признать, и удар у него оказался
вполне подходящим: тычком кулака без всякого замаха Пустынный лев
сбил с ног еще одного из этой четверки. Тут к нам присоединился и
Гвен. Хищно оскалившись, он перекинул из руки в руку нож, затем
виртуозно прокрутил его в пальцах. После чего сделал приглашающее
движение самому Кьюлю.
Возможно, все бы этим и закончилось, и я наконец-то получил бы
возможность спросить у Кьюля, предварительно ухватив за его кадык
двумя пальцами, почему он так поступил, когда случилось
неожиданное. Один из посетителей корчмы, с виду похожий на
ремесленника, ударил головой в лицо какому-то совсем постороннему
типу.
– Наших бьют! – завопил тот, сложившись почти пополам и
прикрывая разбитый нос ладонями.
И тут началось. Все как будто ждали этого вопля, чтобы кинуться
друг на друга. В ход пошло все: мебель, тяжелые оловянные кружки,
бутылки, ноги, кулаки, а в руках нескольких заблестели при неверном
свете масляных фонарей лезвия ножей.
– Защитите Николь! – взревел я.
Плевать на Кьюля, никуда он не денется, достану его не сейчас,
так потом. Но я ни за что не переживу, если в этой горячке Николь
достанется хотя бы пальцем, а защитник из меня сейчас еще тот.
Девушка может за себя постоять, но ее дара не хватит на всех, тут
слишком много людей. А может и хватит, но проверять не хотелось.
Последним, что я увидел, были бешеные глаза непонятно откуда
взявшегося Энди. Затем откуда-то пришел удар по голове и свет
померк.
* * *
– Как ты?
Скорчив страдальческое лицо, я заявил:
– Умру в следующее мгновение, если ты немедленно меня не
поцелуешь.
– Люк, я серьезно.
– Я тоже серьезней некуда. У тебя очень красивые глаза, Николь,
я тебе об этом уже говорил?
– Говорил, Люк, не раз, и не только о глазах, – по-моему, Николь
даже немного зарумянилась. – И все же, как ты себя чувствуешь?
Плохо, если честно. Голова разламывается на части, левым плечом
не пошевелить, а сама рука привязана к груди. Наверняка ключица
сломана.