Никто из актеров труппы таких глупостей никогда себе не позволял, но не надеть на репетицию неудобный парик или тугое платье могли. А Александр Александрович, видимо, хотел, чтобы спектакль предстал перед глазами начальства в полной красе. Оно и понятно, градоначальник был подлинным ценителем театра, глубоко в нем разбирался, умел даже умное и важное подсказать. Ну и, само собой, нередко способствовал труппе в материальных затратах. Опять же и сама его должность требовала уважительного отношения.
Господин Корсаков, уже было направившийся за кулисы, вернулся и счел нужным предупредить:
– Михалыч, ты вот что, любезный друг, ты тоже ливрею надеть не забудь. Ну и встреть гостя как положено, шинель там прими, проводи в зал или за кулисы. Ну и за мной кого пошли, сообщить о прибытии. Да ты и сам все знаешь.
Он посмотрел на так и не выпитый коньяк, махнул рукой и быстро зашагал за кулисы.
– Вот ведь как обернулось, Петр Алексеевич, – обратилась я к буфетчику, – похоже, придется мне в суфлерскую будку лезть.
– Все понял, Дашенька, – успокоил меня он. – Дорога мне известная и чаю вам подать я не забуду.
Генеральная началась чуть ли не через час, сразу после появления в театре градоначальника. Зато прошла на удивление: не всегда при полном зале так славно играют! Особенно порадовал Михеич. В той сцене, где принцу Гамлету является тень отца его покойного, ветер шумел и гром громыхал совершенно натурально. А Офелия, которую исполняла та самая госпожа Никольская-Дунина, даже меня едва не заставила слезу пустить. Что мне по должности ну никак не полагалось. Но все равно, в глазах у меня затуманилось так, что буквы стали расплываться. Хорошо, что никому текст в этой сцене подсказывать не пришлось. Правда, я эту пьесу наизусть знаю и вряд ли бы растерялась, даже не заглядывая в книгу.
Все пять актов пролетели совершенно незаметно. По окончании я вдруг приметила около себя сразу три стакана из-под чая! И когда только Петруша их приносить успевал? Я собрала пустую посуду и понесла стаканы в буфет, чтобы поблагодарить своего благодетеля. Раз все выпила, значит, во рту от волнения сохло, и без чая мне было бы непросто.
Господин Корсаков в одной из лож, как был в костюме принца датского, очень оживленно обсуждал спектакль с господином градоначальником.