Медсестра, выносившая тазик с постиранными бинтами, подсказала, где надо искать девочку. Ее, как и других малолетних сирот, отправили к Кабанихе – пожилой тетке, когда-то работавшей воспитательницей в детском саде.
Ребятишки возились на паласе с игрушками. Сироток хватало, постепенно количество их росло. В сущности, если разобраться, почти все мы остались сиротами. Проклятая война отняла у нас все, кроме жалкого подобия жизни, лишив в первую очередь семьи. Война разрушила наш мир, иссушила наши души.
Я давно выработал в себе здоровый цинизм, привык глядеть на вещи через призму отстраненности, иначе просто не смог бы жить дальше. Обычно это помогало, однако видеть детей, навсегда лишенных родительского тепла и ласки, выше моих сил. Я нервно сглотнул.
Дочке Игоря – Наташе – было лет шесть. Она играла в куклы, одну из которых я узнал сразу: сам принес с поверхности.
– Дядя Саша. – Девочка поднялась с колен, подошла ко мне, уткнулась носом в мою куртку.
Мы были хорошо знакомы. Я доставал ей наверху игрушки, что-нибудь из еды.
Она уловила мое настроение. Дети это умеют.
– Ты чего такой грустный, дядя Саша?
– Разве?
– Я вижу. Ты обычно веселый, смешишь меня. А сегодня грустный.
– Сегодня я немного устал, а завтра, вот увидишь, снова буду тебя смешить.
Девочка подняла голову. Я погладил ее по макушке. Надо было что-то сказать, но что? Я не мог произнести ни слова. Язык словно прилип к нёбу. Жалость сдавила сердце тисками.
– Вы все уже вернулись? – заглядывая мне в глаза, спросила малышка.
– Да, совсем недавно.
– А мой папа… он где?
Я содрогнулся. Как объяснить такой крохе, что ни папы, ни мамы у нее больше нет.
– Он… он, – запинаясь, заговорил я, но девочка прервала мои мучения.
– Он вместе с мамой, наверху, – с гранитной уверенностью сказала она.
– Где? – не сразу сообразил я.
– Он ушел к маме на небо. Так и должно быть. Папа всегда любил маму, а она его.
– Все верно, солнышко, – грустно произнес я. – Они ушли на небо. А еще твои папа и мама очень любили тебя.
– Я знаю, – кивнула девочка. – Придет время, и мы встретимся. Я пойду еще немного поиграю… Можно, дядя Саша?
– Можно, конечно, – на автопилоте произнес я.
Воспитательница отвела малышку на палас, вернулась ко мне.
– Наташа очень умная девочка. Все понимает. Иногда мне кажется, что дети мудрей нас, взрослых. Они бы никогда не допустили всего этого. Теперь вам стало легче?