Теперь в жизни Феклы Александровны появилось новое занятие. В вечерний час она раскрывала тяжелую книгу в сафьяновом переплете с золочеными застежками:
– А ну, Михайла, перечти вчерашнее!
У дверей замирали няньки. В тишине, изредка прерываемой вздохом умиления, долго ззучал детский голос, такой же степенный и неторопливый, как сам новоспасский барчук.
– Ну и внучек! – умиляется Фекла Александровна. – На шестом году книги чтет! Не бывало еще такого чуда ни у ближних, ни у дальних соседей, а почитай и во всей губернии. Да есть ли и в столицах такое чудо?.. Едва ли…
И не заметила Фекла Александровна, что с ней тоже чудо совершилось. Люди уж давно дивятся: что с Соколихой сталось? Только она одна ничего не замечает. Стоит внуку объявить какое желание, бабка первая устремится на неверных ногах, чтоб его исполнить. Так и пошла под начал всевластная госпожа Фекла Александровна. Даром что внука из-под стола не видно. И кто знает, какие он новые испытания на бабку наложит? Поднес к ней книгу:
– Теперь, бабушка, ты читай!
– Ой, баловник, где мне без очков разобрать?
– А ты надень очки.
– Ох, выдумщик, мои очки для грамоты негожи!
– Другие надень, гожие!
– А гожие мышка разбила, хвостиком смахнула…
Вот как приходится хитрить Фекле Александровне на старости лет. Она и смолоду не все титлы разбирала. Матушка, царство ей небесное, строгая была: «Не для чего, – говорила, – честной девице грамота: еще любовные цидулы писать станет…» А потом и недосужно было: поважней титлов дела нашлись. Теперь же на всей бабкиной половине Михайла Иванович – командир.
Впрочем, в одном старуха осталась неприступной.
– Бабушка, гулять хочу!
– Батюшки-светы, в этакую непогодь!
А в окно солнце льется, ни один листок в саду не шелохнет. Ну, и что ж из того? Погода – первая обманщица. А у Феклы Александровны еще с ночи кости ныли. Кости никогда не обманут.
Чем заметнее старела Фекла Александровна, тем жарче становилось в ее покоях. По строгому запрету никогда не поднималась ни одна оконная рама. Рос Миша как тепличный цвет, не от того ли и недужил? Но никто не посмел бы сказать этого новоспасской госпоже. Хоть и уходили с каждым днем ее силы, а все еще хватало их, чтобы держать дом в беспрекословье.
Пристала к мальчику золотуха. Не узнать Михайла Ивановича, степенного барчука, томится, скучает, в капризы входит.