Из кастрюли громыхало!
Упругий ритм заполнял весь объём. Было видно, как Явига Сороконожка
качала своё умение. Безобидное умение, даже глупое, а для стикса
опасное.
Она могла резонировать звук.
Держишь в руках телефон, а он поёт вдвое-втрое громче, как на
концерте, объёмно. Напьются девки, сядут около Ядвиги Сороконожки и
поют. Звук как будто в горах или на сцене театра. А сейчас она во
всю силу отдавала умение.
Солист в кастрюле испражнял
песню кишечным вокалом. На тяжёлых концертах живого звука мне так
не дёргало внутренности и не отзывалась в зубах. Ядвига отдавала
себя полностью, качала по максимуму, стоя на стальном тросе, капая
вниз каплями крови.
Наши рукопашники сломя голову
пронеслись по мостам. Удары оружия и натяжные мосты полетели
вниз.
Кастрюля полетела вниз, выпав
из обессиленных рук. Мы все орали Сороконожке, чтобы она пошла к
нам. Тело спасало хозяйку. Оно сразу видно по глазам, когда человек
идёт, а когда тело ходит просто на инстинктах, чтобы выжить.
Сделало несколько шагов в нашу сторону и начало заваливаться.
Хе-е-ех! Казачья пика,
Древняя Спарта, Куликовская битва и много где ещё! Удар, когда
открываешься полностью, и полностью вкладывая всю скорость, всю
силу в тот единственный удар наверняка. Когда расстояние равно
длине копья плюс длина вытянутой руки. Ухватка зацепилась за ногу
Ядвиги. Хруст костей, вывернутые суставы и вырванный кусок
бедренной кости, распоровший сарафан. А ещё вздувшиеся от
напряжения вены на лице Гостя из Будущего. Он успел подцепить
девушку в падении и удержал. Тело повисло над внутренним двором,
между стеной и цитаделью, где бесновались заражённые. Через секунду
в ухватку уже вцепились несколько рук наших мужиков силачей.
Перетащили, подняли на руки. Вывернутые ноги и раздробленные кости
зарастут, главное, чтобы головой не двинулась. Уже и Батюшка
Костолом спешит, грубо распихивая народ локтями и ругаясь. До
свадьбы заживёт, если, конечно, в Дурке пересидим.
Твари кончились. Оставшиеся в живых ушли вперёд, а в пяти
километрах от нас, около кластера, где Погребок, уже было видно
очередную волну. Она стояла, шевелясь живой массой. Никто не знал,
сколько это будет продолжаться. Нашествие шло гораздо хуже, чем то,
с чем столкнулись наши предшественники.