Эти бумажки отдадут семье через несколько дней после моего
отъезда, чтобы всё выглядело серьёзно и не было погони спятивших от
горя родителей. Вот почему детей Стикса называют детскими именами?
Сами все они с кличками, а детей называют детскими именами. Может,
легче бы было вычёркивать? Нет, не легче, я-то вижу, кого
вычёркиваю. Делаю, что могу, но такое у меня сильное, уникальное и
страшное умение. Один к десяти, может, один к девяти. Никогда не
считал, страшная это арифметика. Иду к следующему ребёнку.
Вот так и ехали, во всех стабах, всё одинаково. Тебя
расталкивают, разговоры с детьми, опять один к десяти, везде
крупнокалиберные пулемёты, везде скорострельные 30-ки.
Раздражённый, злой, уставший, вваливаешься в БТР, чтобы тебя снова
растолкали в новом посёлке.
— А мы о твоих умениях сильно и не распространялись. Ты для всех
был лишь очень-очень крутой знахарь, который может более достоверно
посмотреть, переродится ребёнок или нет.
Мой сопровождающий, суровый вояка, скорее всего безопасник или
что-то подобное, держащий тут всех в ежовых рукавицах, но очень
тепло относящийся ко мне, продолжал растолковывать тупому
деревенщине, то бишь мне:
— Понимаешь, вот будут знать, что ты сделал или не сделал. Вот
не сможешь ты договориться с ребёнком какого-нибудь большого
начальника, какого-нибудь огромного объединения стабов или
конфедерации, или ещё чего. Подумает, что мы специально не сделали.
Это мы знаем, что если ты можешь, то сделаешь, не можешь, то
скажешь, а он так не подумает — и начнётся. Знаешь, расстроенные
родители — это самое хреновое, с кем можно договариваться. Поэтому
ты — просто знахарь, который может посмотреть. То есть смысл в том,
что ты ничего не делаешь, а просто смотришь. Теперь понятно? Вы за
чернотой живёте, а нам тут войны совсем не надо, нам тут и без
людей есть с кем повоевать.
Мужики радовались, улыбались, по плечам хлопали, ну конечно, те,
кто в курсе. Крут нереально колдунище животворный. Живчик давали
самый лучший, читай «самый крепкий», разумеется, по секретному
рецепту — вместо «берёшь коньяк» — «берёшь коньячный спирт».
Я, конечно, улыбался, но настроение оставалось ниже черты,
хреновое. Я никогда к этому не привыкну. Мозг знает, а настроение,
оно своей жизнью живёт. Очередной переход, я хлебнул живчика,
пожевал и спать.