– А еще что о нем известно?
– Ну, – делано безразличным тоном отвечала Люда, – он перевелся сюда из столицы.
– Да ну? Из Москвы? – изумилась Маша. – Чего ж ему там не сиделось?
– Понятия не имею. Но знаю, что он из этих – с верхней полки.
– То есть – с деньгами? – уточнила Оля.
– Ага, точно. Папаша у него – какая-то шишка в ЦКБ.
– И как это его папочка в Кремлевку не пристроил? – поинтересовалась Маша.
– Сама не пойму, – ответила Люда. – Но заведующий отделением ортопедии нашей больницы – тоже неплохое место, ты не находишь?
– Значит, его сюда волосатая лапа поставила, – констатировала Оля.
– Ну, не только. Говорят, он изобрел какой-то новый метод установки коленного протеза, точно не знаю. У него и патент есть. За границей этим очень интересуются, между прочим.
– И откуда ты столько знаешь? – с легким сарказмом спросила Маша.
– От Роберта.
– Роберта Альбертовича?
Я машинально отметила, что Люда назвала Роберта просто по имени. Похоже, мои подозрения насчет них подтверждаются.
– Да, – говорила она между тем. – Он наводил справки. Ох, и злющий же он с тех пор, как Шилова назначили, вы представить себе не можете!
В этот момент я решила, что наелась. Отставив чашку и тарелку, поднялась, вынырнула из-за шкафа и, мило улыбнувшись медсестрам, прошествовала мимо них к выходу. Люда при этом чуть не подавилась своим бутербродом, а остальные замолкли, словно нашкодившие церковные служки на похоронах.
* * *
Пациентка (по документам, Роза Григорьевна Васильева) сидела на кровати, свесив ноги. Выглядела она как-то печально: опущенные плечи, потерянное выражение лица.
– С чего такая тоска в глазах? – бодро спросила я. – Скоро будете с новеньким суставчиком, как огурчик!
Женщина посмотрела на меня настороженно.
– А где Роберт Альбертович? – спросила она.
– Понятия не имею. – Я пожала плечами. – Наверное, на операции. Я – анестезиолог. Вот пришла задать вам парочку вопросов.
– Но операция же еще через два дня?
– Верно, но меня не будет ни завтра, ни послезавтра, поэтому нужно все решить сегодня, чтобы во время операции ничего не пошло не так.
– А что может пойти не так?
Черт, все время говорю себе – следить за языком! Больные – народ нервный, могут расстроиться от любого нечаянно сорвавшегося слова.
– Да что вы так волнуетесь? – спросила я, делая удивленные глаза. – Все будет просто прекрасно: вы молодая…