кофе?! Но он, похоже, и в самом деле имел в виду то, что сказал. Через несколько минут мы с Шиловым, уютно устроившись на небольшом диване в приемном покое, пили горячий кофе и разговаривали о всякой ерунде.
– Идите поспите, – предложил он, заметив, что глаза у меня слипаются.
Я взглянула на него, с удивлением отметив, что сам он вовсе не кажется уставшим. Он выглядел таким же свежим и бодрым, как утром.
– Я разбужу, если что, – добавил он.
– Ну, если привезут кого-то вроде того дядьки, – ответила я, – то я и сама поднимусь.
– Это точно!
Я свернулась калачиком на диване в закутке за стеклом и сразу же заснула.
* * *
В выходной я выбралась гулять с Кусей только часам к двенадцати: бедная собака с укоризной смотрела на меня со своей подстилки, пока я лихорадочно умывалась и одевалась. Возвращаясь из парка, я увидела у своего подъезда худую женщину лет шестидесяти в дубленке и высокого полного мужчину. Погода стояла морозная, и женщина переступала с ноги на ногу, пытаясь согреться. Мужчина курил. Очевидно, они кого-то поджидали.
– Извините, – обратилась она ко мне, с опаской покосившись на Кусю. – Вы, случайно, не Агния будете?
Вот это номер: оказывается, незнакомцы ожидали именно меня. Я кивнула.
– Соседи сказали, что у вас собака! – радостно воскликнула женщина в дубленке. Несмотря на ее широкую улыбку, что-то в ее внешности мне очень не нравилось – то ли выражение маленьких, глубоко посаженных глаз неопределенного цвета, то ли нечеткий рисунок небрежно накрашенных не по возрасту розовой помадой губ… – Меня зовут Антонина Петровна Нетрусова, – продолжала она между тем. – Я – племянница вашей соседки, Галины Васильевны Голубевой, а это – мой сын Леня.
Грузный мужчина при звуке своего имени сделал было шаг вперед, но Куся, подняв огромную голову и уставившись на него заинтересованным взглядом, пресекла его попытку приблизиться.
Вот оно что – не зря они мне так сразу не понравились!
Я снова сдержанно кивнула, но ничего не сказала, ожидая, что же последует за представлением.
– Видите ли, – снова заговорила Антонина Нетрусова, – я хотела побеседовать с вами о тете.
– Неужели? – переспросила я. – И чем же я могу быть вам полезна?
– На самом деле очень даже можете! Понимаете, я ведь ее единственная родственница – ну, разумеется, еще мои дети и внуки, – поэтому меня не может не беспокоить то, в каких условиях живет моя тетя. Это же просто ужас какой-то!