Литература. Высоцкий в школе: Материалы к урокам и внеклассной работе. 5-11 классы - страница 15

Герой вновь в тупике – ответа нет:

Финальные пять строк обнаруживают новую – и тоже безуспешную – попытку героя вырваться из замкнутого круга сложного и парадоксального мира:

Актриса А. Демидова, участница спектакля на Таганке, вспоминая совместную работу с Высоцким, позже писала: «Закончил же он эту роль мудрым философом, с душевной болью, с неразрешимыми вопросами и глубокой ответственностью перед временем и людьми...» (15, 87)

Даже не углубляясь в рассмотрение гамлетовской темы в творчестве Высоцкого, хотелось бы процитировать здесь суждение А. Кулагина, который писал: «Мой Гамлет», естественно, отталкивается от своего классического источника: в стихотворении Высоцкого обыграны образы и мотивы шекспировской пьесы («Йорик», «Офелия» и т. д.). Но Высоцкий дает свою поэтическую трактовку гамлетовской темы: ведущим здесь оказывается мотив отказа от насилия и острое ощущение разлада героя с миром из-за того, что мир не понимает и не принимает этого отказа...» (17, 126)

Открытие новых граней поэтического и актерского мастерства Высоцкого учащимися выпускного класса возможно при изучении творчества Блока, Есенина, Маяковского.

Изучение ранней лирики Блока дает возможность использовать на уроке фрагменты радиоспектакля «Незнакомка» (1977 г.), в записи которого принимал участие Высоцкий. Работа над блоковской «Незнакомкой» положила начало тому звучащему театру, в котором произошла встреча Высоцкого с А. Эфросом.

Драматургия Блока («Незнакомка», «Балаганщик», «Роза и Крест») наполнена символами, аллегориями, ускользающими образами, собственно поэтому она так редко встречается на сценах театров. Но именно такой Блок оказался близким и нервной ткани утонченного психологического искусства А. Эфроса-режиссера, и интонационному строю Высоцкого-актера.

В лирической драме «Незнакомка» Высоцкий играет Поэта – персонажа, который готов раскрыть свою душу первому встречному Поэтическая тоска, мерцающая мечта о Незнакомке в шелестящих шелках, чей сияющий лик едва просвечивает сквозь темную вуаль, контрастны наступающей со всех сторон пьяной пошлости, но в то же время как бы порождены ею. Томительная мелодия грозы вплетается в грубые кабацкие выкрики, затрапезный Человек в пальто предлагает Поэту дивную камею, все плывет в дыму, стены расступаются, и потолок открывает небо – зимнее, холодное, синее.