Из толпы вдруг протолкался плюгавый, щуплый мужичонка с
удивительно знакомым лицом. Где я мог его видеть? О, ну точно! Это
же тот самый крысеныш, с которым мы столкнулись на входе в жилой
комплекс! Плюгавый подскочил к штурмовику, дернул его за майку, а
когда тот наклонился, возбужденно зашептал что-то ему на ухо.
Громила выслушал его, и рожа штурмовика исказилась гримасой.
— Алтай, значит, да? — прошипел он, а потом, подняв руку вверх,
повысил голос. — Эй, народ! У меня тут для вас интересная
информация! Знаете, что это за герой? — возбужденная толпа стихла,
прислушиваясь.
— Это тот ублюдок, что убил Скульптора и оставил нас без
А-стимов!
Секунду царила тишина, а потом толпа взорвалась возмущенными
воплями.
— И сейчас я порву его на части! — прорычал штурмовик, и ринулся
вперед.
Пара центнеров ярости, стали и синтетической плоти, несущиеся на
тебя с яростью бешеного носорога — зрелище не для слабонервных, но
у меня не было времени на то, чтобы им насладиться. Шагнув вперед,
я присел, подныривая под стальной кулак, с гудением рассекший
воздух над головой, и вбил свой собственный громиле в солнечное
сплетение.
Ощущение было таким, будто я ударил мчащийся локомотив — однако
эффект оказался неожиданным. Громила охнул, задохнулся и упал на
колено, едва не накрыв меня. Отскочив в сторону, я коротко ударил
ногой, целясь по почкам, но вместо того, чтобы врезаться в бок
громилы, моя нога оказалась зафиксирована стальной хваткой.
Зарычав, чересчур быстро пришедший в себя штурмовик развернулся,
вскочил на ноги, а я почувствовал, что теряю равновесие и падаю.
Ухватившийся обеими руками за мою ногу громила с нечленораздельным
ревом сделал оборот вокруг своей оси, поднимая меня в воздух и
раскручивая, а в следующую секунду в стену полетел уже я.
Мой инструктор по контактному бою почему-то не рассказывал, что
делать, если ты, со скоростью выпущенного из пращи камня, летишь в
стену, и не можешь понять даже, где верх, а где низ. Забыл,
наверное. Так что мне пришлось импровизировать. Кое-как
сгруппировавшись, я успел повернуться таким образом, чтобы удар о
синтбетон не размозжил мне голову, а всего лишь выбил дух и
отбросил на пол. Из последних сил, то ли уловив что-то непонятным
шестым чувством, что сейчас произойдет, то ли действуя
исключительно на инстинктах, я откатился в сторону — и тут же пол в
том месте, где я только что находился, покрылся трещинами. Гребаный
штурмовик легко взвился в воздух, одним прыжком преодолев несколько
разделяющих нас метров, и, приземлившись на колено, впечатал
бронированный кулак в то место, где секундой назад корчилась моя
тушка.