***
Как же я устала за сегодняшний день. Не ходила бы в этот
университет ни одного дня в своей жизни, но папа настаивает на том,
чтобы у меня было хоть какое-то образование. Но юридический…
честное слово, смотря, как живут в нашей стране люди, и как сами
относятся к закону власти, больше всего хочется изучать юридическое
дело (сарказм, если кто не понял). Впрочем, папа часто говорит, что
большая часть проблем людей состоит в том, что они сами не знают
всех своих прав. Да и не хочу я отца расстраивать, он единственный
человек в моей жизни, который не бросил меня после того, как…
впрочем, давайте по порядку.
Меня зовут Мария Аниканова, мне 19 лет и я студентка третьего
курса юридического факультета Южного Федерального Университета. Я,
несмотря на почти полное равнодушие к изучаемой мной дисциплине,
умудряюсь всегда сдавать сессию в срок и без манипуляций, которые в
народе характеризуют “сунуть” и “на лапу дать”. Живу я со своим
отцом, мать помню очень плохо, она ушла от нас, когда мне было три
года, и начала проявляться моя… ненормальность.
У меня способности биовампира, которые я совершенно не могу
контролировать. Едва я вступаю с кем-то даже в простейший
физический контакт, как моё тело начинает перекачивать в себя его
силы. При продолжительном контакте начинается перекачка знаний и
воспоминаний (всё же, уместнее будет назвать копированием,
поскольку жертва своих знаний и воспоминаний, в отличие от
жизненных сил, не лишается). Не сомневаюсь, что мои способности в
состоянии и убить, но до такого, к счастью, пока не
доходило.
Нетрудно догадаться, на кого из героев знаменитого в своё время
мультсериала про мутантов-супергероев я похожа. Да, я пересмотрела
все серии с участием этой девочки, наизусть знаю ее биографию,
всегда очень внимательно следила за развитием её способностей,
потому как понимала – меня ожидает то же самое.
Именно из-за этой мутации нас и бросила мать. Однажды, вскоре
после того, как мне исполнилось три года, она взяла меня на руки,
чтобы искупать. Отец говорит, что, когда он пришёл в тот вечер с
работы, мать была в полуживом состоянии, а я плакала и не понимала,
что происходит. Мне было всего три года – а я едва не убила
собственную мать. И сейчас, с высоты прожитых лет, понимаю, что не
испытываю к своей матери никаких эмоций. Да, я понимала её страх за
свою жизнь, и потому не злилась. Но и любви у меня к ней не было
никакой. Оставались лишь далёкие детские воспоминания, в которых я
видела доброе лицо женщины, с улыбкой склонившееся надо мной, но и
они давно погасли. Последний раз такой сон я видела незадолго до
того, как мне исполнилось шестнадцать лет.