– Кто? – спросил Агамемнон живо.
– Эней.
Агамемнон пренебрежительно хмыкнул.
– Эней? Не самый великий из воинов, не самый знатный из властителей и, в сущности, не троянец.
– Возможно, – сказала Кассандра сухо. – И, тем не менее, ты его недооцениваешь.
Агамемнон вскинул голову.
– То есть?
– Ты спрашивал, о чем я печалюсь. Так вот, я не печалилась, а отдыхала после трудной работы.
– Работы?
– Я заглянула в будущее, – пояснила Кассандра.
– Ах да, – улыбнулся Агамемнон. – Я и забыл, что ты пророчица. И что же ты там, в будущем, увидела?
– Энея, – бросила Кассандра с оттенком гордости.
– И что за опасность нам может грозить со стороны какого-то Энея, бежавшего с горсткой воинов и десятком потрепанных кораблей?
– Теперь никакой. Но его потомки создадут царство, равного которому по силе не было в мире.
– В Троаде? – удивился Агамемнон.
– Нет, в другом месте. И однако оно поднимется до вершин могущества и в положенное время завоюет все земли данайцев. Ограбит их так же, как вы ограбили Илион, увезет все накопленные за века сокровища, отнимет даже статуи богов, разорит жилища, обратит в рабство жителей!..
Увлекшись, она повысила голос, чуть не кричать стала, забыв, кто она теперь и с кем говорит, но Агамемнон сердиться не стал.
– Да будет тебе! Успокойся, – сказал он добродушно.
– Ты мне не веришь? – бросила Кассандра оскорбленно.
– Верю, верю. И когда же все это случится?
– Через тысячу лет.
– Тысячу лет? – переспросил Агамемнон с легким недоумением и нахмурился, видно было, что тщится человек и не может себе представить такую уйму времени, Кассандре и самой нелегко это далось, потому она снизошла до пояснения.
– Тысяча лет все равно что две тысячи жизней, если поставить их одну за другой.
Агамемнон покачал головой.
– Это слишком далеко и волновать не может.
– Оно и не должно тебя волновать, – сказала Кассандра с торжеством, – потому что твое богатое и могущественное царство, которым ты так гордишься, рухнет куда раньше. Твои города обезлюдеют, поля запустеют, стены Микен обрушатся, и о них забудут надолго, если не навсегда.
– А это когда произойдет? – поинтересовался Агамемнон.
– О, гораздо скорее, через каких-нибудь три-четыре жизни, даже раньше!
– То есть в правление одного из еще неродившихся правнуков Ореста? Это меня тоже не сильно волнует. Я предпочел бы знать, что мне принесет завтрашний день. Или это уже не волнует тебя?