(В. А. Жуковский, 9)
Мешать злу – есть у нас одно средство делать добро.
(А. И. Тургенев, 16)
Древние, делая добро, никогда не скрывали имени своего, они искали сделать его громким в народе и потомстве. Но признаемся, что одно только христианское учение заставляет нас подавать так правою, чтоб не ведала того левая!
(Ф. Н. Глинка, 6, 2, 1)
Злые люди, как пчелы: рады умереть, только б ужалить!
(Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)
Человек сам по себе мал, но благотворный Нил не может принести столько пользы окрестным нивам и полям, сколько он ближним своим. Зато и пламенные вихри Везувия, Этны и Геклы не столь пагубны для природы, сколь вреден может быть злой человек для общества.
(Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)
Учиться и делать добро должно всякому, всегда и везде, где только возможно.
(Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)
Если б хотя в десятую долю помнили добро, столько, как помнят зло, то неблагодарности не существовало бы в мире!..
(Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)
…Отчет ума сердцу есть то, что мы осмелимся назвать лучшим и нежнейшим цветом совести.
(К. Н. Батюшков, 11)
Как сила плодородия имеет свое основание в теплоте, так сила гражданственности основана на добре.
(К. Н. Батюшков, 14)
Сердца, одаренные глубокою или раздражительною чувствительностию, часто не знают средины; для них все есть зло или добро; видят совершенный порядок в обществе – или отсутствие оного, скорее последнее.
(К. Н. Батюшков, 14)
…Люди обыкновенно более повинуются внушению злых своих качеств и личных выгод, нежели правилам мудрости.
(Ф. В. Булгарин, 1, 14)
Люди по большей части самолюбивы, беспонятны, легкомысленны, невежественны, упрямы; старая истина, которую все-таки не худо повторить. Они редко терпят противоречие, никогда не прощают неуважения; они легко увлекаются пышными словами, охотно повторяют всякую новость; и, к ней привыкнув, уже не могут с нею расстаться.
Когда что-нибудь является общим мнением, то глупость общая вредит ему столь же, сколько единодушие поддерживает.
(А. С. Пушкин, 30)
Все человеколюбцы согласны в той истине, что это жестоко, бесчеловечно убивать подобное себе существо, которое украло и съело чужого вола или лошадь, – разумеется, убивать его поодиночке, ибо в то же самое время, те же красноречивые человеколюбцы, баллотируя бюджет военного управления, единодушно говорят, что убить вдруг тридцать или сорок тысяч таких же существ на поле брани есть дело прекрасное, превосходное, достохвальное.