В какой-то момент я поняла, что нужно возвращаться. И что меня, летающую в небесах, уже заметили и, скорее всего, знают, кто я, и такого отличия не примут и не потерпят. Всё ещё в надежде, что если я приземлюсь подальше от нашего домика, меня не заметят, и я тихонько подкрадусь и спрячусь в своём доме под защитой моей семьи, я пробралась сквозь заросли и замерла, раздумывая, что же делать дальше, и в то же время как бы наблюдая себя со стороны: я стою, нагая, поблёскивая в лунном свете, волосы струятся по изгибам плеч и… неизвестно откуда выросшие белые, чувственно нежные лебединые крылья.!
И вдруг… раздался выстрел. Всё ещё наблюдая за собой как бы издали, вижу это неземное создание с крыльями, уже забрызганными капельками крови, и глаза. Удивлённый, беспомощный и укоризненный одновременно взгляд, направленный в ту сторону, откуда прозвучал выстрел. Там стоит моя мама, её выстрел был точен, в спину, как раз между лопаток. Опустив голову, я вижу рану, как раз в том месте, где должно было быть сердце… Боль затянулась со временем, я больше не знала, могу ли я летать, и видела в небе просто небо, а рана зарубцевалась брызгами шрамов, которые каким-то невероятным образом сложились причудливым рисунком в форме звезды, запечатлев на теле и спрятав одновременно произошедшее в моём сердце навсегда.
За содеянное полагалась смертная казнь. Она убегала от погони, но громче, чем испуганное сердце, билась мысль: но я же ничего не сделала! И горечь обидной уверенности слезами стекала по лицу: никто не поверит… Звуки погони приближались и лай собак был её эхом.
Оставалось совсем немного: пересечь небольшую речку, просочиться через бетонный забор, блокпост – и она свободна! На границе она испугалась, что её вот-вот задержат и, разговаривая с пограничником, даже сжала в руке неизвестно взявшуюся откуда-то вилку, приготовившись нанести удар и бежать дальше, если потребуется. Но всё обошлось, и она, вздохнув с облегчением, бросила взгляд назад, туда, откуда только что спаслась. И сделала шаг вперёд. Слившись с толпой, она продвигалась к выходу в город, но вдруг поняла, что по какой-то причине ей туда нельзя. А можно было лишь повернуть налево, куда должны были идти такие же отверженные, как она.
Там была винтовая лестница с поручнями, каждый шаг по кованным железом ступенькам которой отзывался эхом страдания и одиночества. Поднявшись на самый верх, она вышла на крышу, которая сиротливо возвышалась над распростёртым внизу городом. Сердце защемило в неизведанной доселе тоске: здесь была городская помойка, куда свозили все отбросы жизнедеятельности общества. Вонь была нестерпимая, спасал лишь ветер, который на этой высоте был необычно сильным и настойчиво выветривал дурной запах. Делать было нечего, она покорно села где-то в уголке и посмотрела на свой мобильный телефон, думая позвонить маме и брату. Ужас вкрался леденящим холодом в её душу и сердце пронзило от внезапной, колющей мысли: зарядного устройства для телефона нет и не будет, и сейчас она сделает последний звонок в своей жизни, в последний раз поговорив со своими любимыми и родными, и расстанется с ними навсегда. После этого она разобьёт ставший бесполезным телефон и сядет в своём углу, в надежде превратиться в одинокий соляной столб, не нужный никому.