Салун «Белый бык» располагался на площади, единственной для всего Талгоя, от которой отходили три улочки. Одна из них, самая длинная, шла по берегу Талдуры, две другие поднимались на холмы, за которыми начиналась тайга. Дорога, соединявшая поселок с Акташом и другими селами края, начиналась от «набережной» и уходила в горы. По ней Олегу предстояло пройти километров пять, прежде чем свернуть на юг, к горе Иикту, высота которой достигала почти четырех километров. Белоснежный конус горы был виден с любого холма вокруг Талгоя, однако дойти до него было непросто, не зная троп, и Северцев не обольщался насчет «краткости» маршрута.
Экипирован он был отлично: имел карабин «Тайга-2», стреляющий и дробью, и разрывными пулями, нож, эргономичный рюкзак, аптечку, две смены белья, запас концентратов, сушеное мясо и сухари, хотя никогда не страдал от отсутствия пищи. Карабин обеспечивал его и мясом, и птицей, да и мог послужить неплохой защитой от тех, кто позарился бы на его скарб.
В салун, однако, он пошел без оружия, оставив вещи у Пуктума. Начало июня на Алтае выдалось жарким, и, если бы не слепни днем и не комары ночью, ходить можно было в легкой рубашке и шортах. Однако Северцев от жары не страдал, умея регулировать тепловой обмен тела, и в походах носил удобные штаны свободного кроя из мягкой, но прочной вологодской ткани скинь зеленоватого цвета, рубашку из такой же ткани и десантную безрукавку со множеством кармашков, в которых лежали всякие необходимые в походе мелочи, от спичек до набора иголок и обеззараживающих таблеток. А так как Северцев был высок и худ, этот костюм болтался на нем как на пугале, и вид Олег имел соответствующий: не то интеллигентного бомжа, не то сторожа, не то мелкого клерка, не то водителя катафалка, не то охотника или рыбака. Что помогало ему найти общий язык со всеми слоями населения: всюду он был свой.
В походах он не брился, только подравнивал бородку и усы. И не стригся, отпуская волосы до плеч, а чтобы они не падали на лоб и не мешали, перетягивал их красной повязкой.
Губы у Олега были прямые, решительного рисунка, а глаза светились голубизной горного снега, вполне соответствуя фамилии. Не красавец, но и не урод, как он сам оценивал свою внешность. Хотя женщины, лучше мужчин разбиравшиеся в мужской красоте, видели в нем главное – отвагу, доброту, уверенность и силу. Сам же он относился к женщинам с некоторой опаской, не чураясь встреч с ними, но и не доводя знакомства до опасной черты – женитьбы. Он считал, что жениться надо только по любви и только обеспечив будущую семью. А так как в настоящее время доходы Северцева составляли ноль целых хрен десятых – жил он, по сути, на дотации отца, считавшего, что это допустимо, пока сын учится жизни, ищет свой путь, – то и встречи с женщинами были у него короткими.