Маран сделал движение, словно хотел что-то сказать, но огляделся вокруг и промолчал. Поэт смотрел на него испытующе.
– Что же ты молчишь? Продолжай отстаивать своего Изия!
– Он не мой, – возразил Маран сухо. – Я люблю его не больше, чем ты.
– Однако служишь ему.
– Не ему.
– Уж не идее ли? Нет, дорогой друг, ты служишь именно Изию. Ты такой же раб, как те, кого ты помогаешь держать в рабском состоянии. А я не раб, понимаешь ты, не раб, и делать из себя раба не позволю.
– Никто не делает из тебя раба. Ты свободен, живешь, где хочешь, ездишь, куда хочешь, зарабатываешь на жизнь, как хочешь…
– Но мне нужно другое. Я должен думать, что хочу, говорить, что думаю, петь, где хочу и о чем хочу.
– Потому-то ты и опасен для государства.
– Тогда арестуй меня. Отдай под суд, казни, наконец. Или ты боишься, что это не сойдет вам с рук, я слишком известен?
– Ты переоцениваешь себя. Да, тебя знают и любят, но кто ты по сравнению с Изием, Лигой и Бакнией? Так что прежде чем говорить, что думаешь, и петь, где и о чем хочешь, давай себе иногда труд представить возможные последствия.
– Не то мой товарищ по детским играм и юношеским подвигам принесет меня в жертву своим идеалам… возможно, даже оплачет меня и, облегчив душу, запретит мои стихи и песни.
– Можешь думать обо мне все, что тебе угодно, но только наше прошлое… Нет, не только прошлое, признаюсь, Поэт, я люблю твои песни, более того, я люблю тебя самого и до сих пор заслонял тебя от Изия и прочих. Но может настать день…
– …когда ты отойдешь в сторону и предоставишь меня моей судьбе.
– Не обязательно. Меня могут просто отодвинуть. Я не всесилен.
– И когда же этот день настанет? Или он уже настал?
– Еще нет. Но это мое предупреждение может оказаться последним. Прощай, Поэт.
– Прощай, Маран.
– Да, позволь мне сказать пару слов наедине твоему другу.
Он кивнул Дану.
– Можно тебя на минуту?
– Конечно, – ответил удивленный Дан.
Они вышли на пустую улицу. На небе сияли две полные луны, было необычайно светло, улица просматривалась на всю длину, и Дан внимательно оглядел ее.
– Ищешь моих людей? – догадался Маран. – Не трудись. Я же сказал, что пришел один. Я знал, где вы прячетесь, уже через несколько часов после вашего побега, так что… сам понимаешь. Арестовывать вас я не собираюсь, напротив, у меня есть к тебе предложение.