– Но ты все равно не наберешь… Мои три голоса – всего лишь три из девяти.
– С сегодняшнего дня из восьми. Или ты забыл про утреннее заседание Правления?
– Да, верно…
– Минус Песта.
– Три из семи. Но это все. Больше ты не получишь ни одного.
– Ты уверен? – спросил Маран с иронией.
Лайва минуту смотрел непонимающе, потом медленно сказал:
– Тонака. Это конец.
– Странный ты человек, – сказал Маран спокойно. – Если ты не хочешь пустить меня во власть, пожертвуй жизнью. А если ты ценишь свою жизнь выше, чем… – в его голосе прорвалось скрытое бешенство, – чем право Лиги топтать и унижать страну и народ, тогда подпиши и устранись.
Еще одна пауза, потом Лайва медленно потянулся к ручке.
– А как мы отсюда выберемся?
– Это уже моя забота.
– А гарантии?
– Тебе придется положиться на мое слово.
Дан ожидал, что Лайва выскажет какое-то сомнение, но тот молча подписал и отдал бумагу Марану. Маран сложил ее, спрятал и сказал:
– Вставай. Иди к окну.
Потом быстро прошел к двери кабинета, приоткрыл ее и позвал:
– Мит, Навер, сюда. – И сразу: – Санта, спускайся. Время.
Все остальное заняло не больше двух минут. За окном повис флайер, открыли створку, перетащили Лайву, перелезли сами, дверца флайера закрылась, и Маран сказал:
– Тонака! Слышишь меня? Все идет по плану. Начинай действовать. Дик! Как у тебя там, все тихо? Об охране посольства не забыл?
– Не забыл, – ответил Олбрайт коротко.
– Мне показалось, что я слышу голос посла, – заметил после небольшой паузы Лайва.
– Это и был посол.
– Но его зовут не Дик, а Ричард Олбрайт.
– У землян принято сокращать свои имена. Так его называют друзья и близкие.
– Друзья и близкие? – Лайва помолчал, потом сказал: – Ты изменился, Маран.
– А ты думал, перед тобой тот мальчишка, который с почтением взирал на соратников Рона Льва? Я видел, как живут люди на четырех планетах.
– Да, я слышал. А еще поселился на лучшей из них, женился на дочери очень влиятельного человека…
– Вот скот, – пробормотал Поэт.
– Ты пользуешься тем, что стар и болен? Полагаешь, что у меня не поднимется рука дать тебе пощечину? Но еще одно слово о моей женитьбе и…
– Я ведь не в порицание, – сказал Лайва примирительно, и тут связь выключилась.
– Что случилось? – спросил Дан тревожно, но Поэт, встав с места, успокоил его: – Ничего. Просто Марану стало неприятно… Ну и скот! Есть же люди, которым жизнь дана, чтоб все пачкать.