– Сволочь! – звон разлетевшейся бутылки все ещё стоял в ушах. Рука дрожала взводя курок револьвера. Он не мог, не имел права подставлять так свою жену. Один выстрел, и от неё отстанут, ведь бьют несомненно по нему через неё. Бьют…Суки…
Глухо щёлкнуло оружие, вставая на боевой взвод.
– Суки…– Мазо пошарил на столе в поисках чистого листа бумаги и карандаша. Может после этого от Лерочки отстанут? И она будет жить спокойно вместе с Софией и Моисеем в мире и радости? Буквы прыгали по бумаге, выдавая его волнение. Карандаш писал бледно, но что-то разобрать все же было можно… Комиссар НКВД последний раз взглянул на начёрканную им коротенькую записку. На белом листе выделялись крупные косые буквы с дореволюционными завитушками : " Так нельзя, товарищи!"
Пожалуй, с них хватит…Он вскинул пистолет к виску. Холодная сталь неприветливо коснулась горячей кожи.
– Прости, Лерочка…– прошептал он, нажимая на курок, зажмурившись. Глухо ухнул выстрел. Тело комиссара НКВД отбросило в сторону, брызнув алыми каплями крови на застеленный зелёной скатертью рабочий стол. Он с грохотом опрокинул рабочее кресло, сорвал тяжёлую штору, карниз не удержался наверху, накрыв застрелившегося чекиста плотным полотном, будто стыдливо пряча слабовольный поступок офицера.
– Товарищ комиссар 3 ранга!– секретарь забарабанил в двери с той стороны.– Товарищ Мазо!
Никто не отзывался. Рука начальника управления НКВД по Харьковской области безвольно выпустила из ослабевших пальцев рукоятку именного револьвера.
От хорошего пинка двери разлетелись в разные стороны. Секретарь не спешил. Спешить было уже некуда. Он медленно прошёлся по кабинету, рассматривая бледную кисть, торчащую из-под оборванной шторы, потом двинулся к столу покойного. Брезгливо отодвинул в сторону прощальную записку, забрызганную кровью, и достал те списки , что принёс Мазо последними. Удовлетворенно хмыкнул, пряча лист с фамилией подчёркнутой красным себе в карман, и лишь после этого откинул штору в сторону.
Соломон Савельевич лежал, широко распахнув глаза. Чуть выше уха дымилось аккуратное чёрно-бордовое пулевое отверстие. Рот открыт в немом крике о помощи. Липкие жидкие волосы слиплись от крови.
Секретарь вздохнул и прошёл к телефону. Память услужливо напомнила ему заученный наизусть номер наркомата. Трубку взяли почти мгновенно, словно ждали его звонка.