Мое место у окна, которое Ксенька с трудом отвоевала у воспитанниц в жару, к зиме станет столь же привлекательным, как промерзший скит отшельника, желающих занять его найдется мало.
Правда, к зиме меня здесь уже не будет.
Тоска накатила снова, я сжала виски.
– Ты чего бледная такая? Краше в яму упокоения кладут, – Ксенька нещадно драла гребнем свои рыжие кудри, потом плюнула и закрутила на макушке тугой пучок. – Опять не спала, что ли?
– Спала, – буркнула я. – Голова болит.
– Ну-ну, – подруга посмотрела косо, – часто она у тебя болит! Сходила бы ты к травнице, Ветряна, смотреть на тебя страшно!
– Вот и не смотри, – я отвернулась, мазнула взглядом по своему отражению в темном окне. Да уж, правда, смотреть страшно. Бледное осунувшееся лицо с заострившимися от худобы чертами, темные от недосыпа и усталости круги под глазами, белые пакли волос, синюшно бледные губы. Красота!
Ксенька уловила мою гримасу.
– Ветряна, я серьезно! Сходи к травнице, пусть она тебе снадобий наварит! Ты на привидение похожа! И не ври, что спала, вижу, что глаза слипаются! Надо с твоей бессонницей что-то делать! Доведешь же себя… И кричала опять. Сходи к Данине! А не то я сама схожу, слышишь? Наберу у нее сонных капель и вылью тебе в травник! Хоть выспишься!
Я вздрогнула. С Ксеньки станется, она решительная. И не объяснишь ведь, что нельзя мне спать! Никак нельзя…
Я через силу улыбнулась и сказала как можно беззаботнее:
– Схожу, Ксеня, схожу! Обещаю! Вот после построения и отправлюсь. Одевайся скорее, а то опоздаем на пробежку и Гарпия с нас три шкуры спустит! Опять будем вместо двух кругов пять бегать. Или без завтрака оставит, что еще хуже!
Мысль о завтраке заставила нас проглотить голодную слюну, в кратчайшие сроки одеться и выбежать на улицу.
И то чуть не опоздали, Гарпия вышла во двор мгновением позже нас. Посмотрела недовольно. Больше от того, что мы все же успели и лишили ее такой сладостной возможности нас наказать. Наказывать она любила, особенно меня почему-то. Уж не знаю, чем я ей так не угодила… Дебоширкой и забиякой я не была, училась сносно, любимое развлечение – посидеть в углу, уткнувшись носом в старый фолиант. Но почему-то именно от вида моей тощей фигуры у Гарпии особенно сильно перекашивалось лицо, и она наливалась лютой злобой.
Поэтому по мере сил на глаза ей я старалась не попадаться.