Следующие несколько минут
сливаются в сплошную кровавую круговерть. Я колю, рублю, режу и бью
щитом. Строй вокруг меня рассыпается. Кругом только враги. Кружусь
в смертельном танце как в трансе. Страха нет. Только желание убить
как можно больше орков, прежде чем меня самого убьют. Щит давно
развалился, и я отбросил его остатки, чтоб не мешались.
Перехватываю меч двумя руками. И рублю, колю, режу, кромсаю.
Убиваю, убиваю, убиваю! Мне тоже прилетает со всех сторон. Но пока
вроде бы серьезных ранений нет. Тело работает на пределе
возможностей. Речь о выживании даже не идет. Надо убить как можно
больше врагов! Наношу удар, разрубая очередного орка. Хорошо, что
сейчас я рублюсь уже не с берсерками. Они кончились или ушли,
прорубаясь дальше сквозь строй гномов. А обычных орков убивать
проще. Может, поэтому я все еще жив? Пригибаюсь, пропуская над
собой вражеский топор из дрянного мягкого железа, и резким выпадом
пробиваю горло следующего орка. Ныряю вправо, успевая рубануть
чей-то бок.
Разворачиваюсь и ловлю
сильнейший удар тяжелого вражеского копья прямо в грудь. Уф-ф-ф!
Доспех...выдержал. Не зря ведь его ковали лучшие мастера подгорного
народа. Правда, этот роковой удар выбил из меня дух и отбросил
назад. Похоже, это конец! Сзади только пустота. Твердь моста под
ногами кончилась. Увлекся я, слишком близко подошел к краю. И вот,
итог! Падаю во тьму. Вижу удаляющийся край моста. Вот и все!
Пропасть Раздора, лежащая внизу, слишком глубокая, чтобы я смог
выжить. Но страха нет. Только усталость. Смертельная. Скоро все
закончится. Мощный удар выбивает из меня дух. Сквозь пелену
гаснущего сознания слышу звон рассыпающейся металлической решетки
(побитой коррозией) прикрывающей вентиляционную шахту. После удара,
пробившего решетку, ощущаю, как мое тело начинает проваливаться
дальше. Куда-то вниз. Во тьму. Разум гаснет.
Умира-а-а-а...
Глава 3.
То, что
нельзя исправить,
не
следует и оплакивать...
(
Бенджамин Франклин)
Что это было? Ошеломленно
открываю глаза. В крови кипит адреналин. Тело пробирает дрожь. Это
было так реально! Я до сих пор ощущаю запах распоротых орочьих
кишок. Когда человеку или другому разумному со всей дури разрубают
живот, то в воздухе пахнет совсем не ландышами. Дерьмом там пахнет.
И кровью. До сих пор чувствую в руках отдачу от меча, когда он
врубается во вражескую плоть. И ярость боя тоже никуда не ушла. Она
здесь во мне. Это не моя ярость. Это того, другого. Что дрался на
том мосту в моем видении. Таких реалистичных глюков у меня не было,
даже когда я лежал в госпитале после ранения. Но это все настолько
дико и нереально. Это... И вдруг, я замираю от того каскада знаний,
что внезапно выныривают из закоулков мозга в моей
голове.