В один из вечеров Пелагея попросила Авдотью выслушать ее, сказав, что она собирается уйти со своим скарбом в другое место. Авдотью сразу охватила тревога, и даже появился страх, ей представлялось, что если уйдет эта монашка, все снова изменится, и она с тревогой ждала разговора. Разговор был коротким. Хутор этот надо оставить, не для жизни он, строить нужно новое жилье и не откладывать, Пелагея здесь дальше оставаться не может, она будет приходить сюда на день-другой. Авдотья стала уговаривать Пелагею не уходить, а место в почивальне – это ее место. Пелагея благодарила и уже строго сказала, что через два дня она уйдет.
Грустно стало на хуторе, только в один из дней за обеденным столом Авдотья вдруг объявила, что они с весны начнут ставить новый дом, и надо решить, каким он будет. Тут же сказала, что она отдает из хуторского хозяйства дочерям. Радостно встречали Пелагею, когда она приходила на хутор, и оживало все вокруг, хотя была снежная и морозная зима, долго она не останавливалась, один раз, когда мело вокруг несколько дней кряду, она оставалась целую неделю. Уже когда стали синички петь по-весеннему и заметно прибавился день, в один из приходов Пелагеи попросила ее зайти к себе Авдотья. Она предложила в знак благодарности и уважения построить для Пелагеи жилище, где та захочет, очень просила. Пелагея слушала молча, ее лицо выражало спокойствие, и казалось, что разговор идет не о ней, а о ком-то другом и ей неизвестном человеке. Авдотья замолчала, опустила глаза и была вся напряжена, она ждала ответа, как подсудимый приговора судьи.
– Я подумаю и в следующий раз дам ответ.
Судья давал право жить.
В начале лета застучали топоры, тесали лес, закладывали основания построек на новом месте, а в версте с гаком почти у самого леса другая бригада сооружала небольшую хатку и все необходимые для жилья постройки. Это место выбрала Пелагея, недалеко в лесах грушевских и Авдотьином лесу росла знатная черника, и разная другая лесная ягода, и много целебных трав. К зиме были готовы постройки для Авдотьи и Пелагеи. Радоваться бы всем, что происходит, да только Милена вздыхала и печалилась перед сном, не было у нее внука или внучки, а ей очень хотелось, чтобы в новом доме, на новом месте, был слышен детский голосок. В один из дней, когда они с Пелагеей пили вдвоем чай, высказала свою тревогу Авдотья и получила краткий ответ, что еще не время.