Кружилась голова, чуть подташнивало. «Вот бы сейчас горькой хлебнуть», – пришла к нему такая мысль, но послышался голос полковника, Парамона вызывали в зал. Что происходило дальше, он помнил плохо. Одно успокаивало: что он отвечал бойко и внятно, а что говорил, вспомнить никак не мог, мешала та белая обнаженная грудь жены полковника. На самом деле, ответы и поведение солдата были восприняты важными гостями и всеми собравшимися с воодушевлением и вызвали патриотический настрой. А все ответы Парамона сводились к нескольким словам, а как же иначе, испуганную лошадь надо непременно остановить, иначе себя погубит и людей, а это уже никак невозможно, а как же иначе, пожар тушить надо, так может сгореть все село и полковые строения пострадать могут, а что горец, так это дело простое его завалить, не медведь ведь, если незаметно сможешь к нему подобраться. Командир полка сиял. С восхищением и по-другому смотрела на денщика и Антонина Зиновьевна, с затаенной улыбкой вспоминая, как он смотрел на ее грудь, и сейчас она вся распрямилась, весело улыбаясь. В тот вечер танцевали очень много, высоко подлетали подолы платьев у собравшихся дам, жена полковника была нарасхват, в этом вихре безудержного танца было что-то зловещее и вещее.
В это время Парамон сидел в каморке, а в голове стояла одна мысль: я пропал. Он уже много раз видел женские груди, но это было совсем другое, это была жена командира их полка, а ее улыбка – она снова пронзала его тело. «Я пропал», – тихо шептал он сам себе.
Долго еще говорили о том вечере, вспоминали и Парамона, царского гостя, его восхитительные манеры и слова, умение танцевать и делать комплименты, было ясно, что почти все присутствующие и слушавшие восторженные рассказы женщины были влюблены в этого мужчину. Парамон же стал тише, избегал встреч с Антониной Зиновьевной и ее дочерью, а если такая встреча и была, то она еще больше тревожила и беспокоила его. А через неделю поступил приказ о походе в дело в селение, что за речкой, там появились вооруженные горцы. Выступал один батальон, с ним уходил и командир полка. Вышли на заре, весь день не было вестей с той стороны реки, а на третий день на повозке привезли убитого командира полка и двоих солдат, еще пять были ранены. От той вести обомлела жена полковника, а дочь рыдала и все кричала: «Мой папочка». Хоронили полковника со всеми почестями в губернском городе, на похоронах был тот высокопоставленный гость, к нему обратилась Антонина Зиновьевна об оставлении денщиком Парамона и освобождении его досрочно от рекрутской службы. Ей объясняли, что это очень непросто, нужно повеление самого царя, а она настойчиво просила, и ей обещали. Так Парамон остался денщиком при жене погибшего командира полка.