– Элиф, не понимаю, что тебя так рассердило? Вазу нам сегодня принес сам Али-бей. Зашёл по-соседски. Они с отцом заодно и об оплате поговорили. Да и отец увидел новую вазу и убедился, что она выглядит так, как ему бы хотелось. Али-бей сэкономил наше время. Очень любезно с его стороны было сделать нам такой жест.
Элиф, не дослушав мать, пробежала мимо неё в комнату. Нельзя расплакаться при ней, никак нельзя. Как ей объяснить свои жгучие слёзы?
Она глубоко вздохнула, крепче сжала губы и зубами зажала краешек нижней губы, сильнее, ещё чуть-чуть. Сейчас она прокусит её своими острыми зубками. Ой, больно, и во рту – солоно. Из губы заструилась кровь, закапала на воротничок платья. В ту же секунду с заплаканным лицом Элиф снова появилась перед матерью, но теперь у неёе была очевидная причина для столь горьких слёз.
– Откуда у тебя кровь? – всполошились мать. – Почему ты не сказала, что ушиблась? Ты упала? Я и не поняла сразу, чем ты так расстроена! – мать бросилась к дочери и внимательно осмотрела её лицо.
– Это не страшно, мама, я споткнулась на пороге, когда заходила в дом, и прикусила губу. И теперь я не смогу выпить ту вкусную чорбу, что ты мне приготовила. Я чувствую аромат мяты – значит, ты сварила для меня нанели-чорбу*. Мою любимую! А ещё мне стало очень обидно из-за того, что я не пойду больше в гончарную мастерскую. А там столько красивых вещей! Мне так чашечки одни понравились – они стояли на полке, и я хотела опять на них посмотреть…
– Мы обязательно с тобой сходим туда. Отец обещал мастеру купить ещё глиняной посуды – так ему пришлась по вкусу новая ваза. Но это будет потом, когда мы вернёмся от бабушки. Ты же не забыла, что на следующей неделе у тебя начинаются каникулы, и мы все вместе уедем в Ялову?
– Не забыла, – протянула Элиф. – Как я могла такое забыть.
***
Лето душное и сухое заспешило в город, наполнило его улицы своим горячим дыханием, подняло пыль с мостовой лёгким, но не спасающим от жары ветерком, которого горожане ждут, как милости, но, подставив ему навстречу лица, чтобы немного освежиться, получают лишь новую порцию тепла, стекающего с распаренных щек солёным потом.
Днём случайные прохожие жмутся в тень, отбрасываемую домами, спешат под тенты летних кафе, разбросанных по улочкам; стремятся скрыться под деревьями, раскрывшими свои зонты-кроны, любезно приглашая путника присесть под ними.