– И огнеметом.
– Ну включи! Что тебе, жалко?
– Не жалко. Но не особенно хочется, честно говоря. Не слишком приятное ощущение.
– А какое? – Любопытство вернуло ее голосу былые краски. – Покалывает? Пощипывает? Или бьет током?..
Велес рассмеялся.
– Да нет! Физических ощущений никаких. Дело в другом. Каждый раз, когда вынужден включать эту штуку, чувствуешь себя не человеком. Чем-то иным. Человек ведь, обыкновенный человек, этого не умеет, не может. Понимаешь, что я имею в виду?
– Понимаю, – тихо и значительно отозвалась Нелька. – Очень хорошо тебя понимаю, Велес. Чувствуешь, что тебя скрестили с машиной! С бесстрастным и жутковатым чудом научной мысли. Должно быть, содрагающее ощущение. Но все-таки! – просительно проныла она. – Один разок! Мне только прикоснуться к прозрачной скорлупке, узнать, какая она на ощупь…
Велес покладисто вздохнул.
– Я включаю, но не получается отчего-то, – произнес он после паузы. – Должно быть, ты меня расслабляешь. Вытягиваешь всю волю, словно вампир энергию.
– Ничего я не вытягиваю! – обиделась Нелька. – Не клевещи. Ну, хоть «био-бластер» тогда продемонстрируй! Еще интереснее. Видишь, чайка по песку прыгает? Можешь обездвижить ее? Вроде это не вредно.
– Могу. Теоретически.
– Ну?..
– Я ни разу им здесь не пользовался. Заржавел, должно быть. Или отсырел.
Нелида вздохнула.
– Старый ты жмот, и никто больше! А почему «бластер» только у тебя, а не у всех ваших? Отчего такая несправедливость?
– Оттого, что я главный. Диктатор. Деспот. Абсолютная власть.
Нелида фыркнула. Слишком не вязались с обликом деспота худая нескладная фигура и смешливо-виноватое выражение круглых глаз.
Она поднялась и, взъерошив на прощание волосы на макушке «диктатора», развернулась и побрела в сторону лагеря.
Какая-то собака выбежала из леса и затанцевала, заструилась возле ее ног, смешно подпрыгивая и задирая морду.
«Почему существует болезнь "мука", "депрессия" и нет болезни по имени "радость"? Почему не нападает на меня внезапно беспричинное болезненное веселье, а только боль, одна боль, доводящая до животного крика, до истошного кромешного содрогания? Только боль, которая каждый раз кажется невыносимой и с каждым новым разом делается ещё невыносимей? И почему поводы для рождения этой боли такие разные, а сама она отвратительно одинакова и монотонна?.. Мне – нечем! Мама… Если б тебе хоть частицу этого испытать, хоть один раз, ты своими руками затянула бы веревку на моей шее (хоть частицу). Верни мне небытие, мама. Мне – некуда. Это болезнь…»