Гозберг был намерен сегодня заболеть, и температуру необходимо было поднять любым, доступным, способом. Можно конечно было съесть грифель карандаша, но для исправительного центра он имел очень дорогую цену, и в эквиваленте денег, и в эквиваленте продолжительности суток в изоляторе.
Гозберг предпочитал только йод и кофе, в отличии от наркоманов, которые капают обычный канцелярский клей себе в нос и таким образом пытаются закосить от работы. Но Гозберг хорошо знал местных врачей, у которых на такие детские наркоманские уловки отличный нюх, а вот йод и кофе в желудке уже не унюхать. Гозберг встал, оделся и пошёл в медсанчасть.
На улице всё также было ещё темно, только прожектора направо и налево разрезали исправительный центр. Гозберг, даже не глядя на часы, знал, что скоро начнётся развод на работу. В исправительном центре много примет по которым можно определять который сейчас час, вплоть до минуты.
Третий отряд, который не работает за пределами исправительного центра, идёт навстречу в столовую. Старый библиотекарь идёт в свою электронную библиотеку центра, он, как всегда, радеет за проведение культурно-массовых мероприятий и каждый месяц устраивает день книги, естественно электронной. Шнырь заведующего столовой Сахаровича бежит с пакетом в дежурную часть, жратву младшим инспекторам отдела режима опять потащил, чтобы не крепили исправленцев, работающих в столовой.
Прапорщик Алексеев опять идёт по обходу, о, надо от него спрятаться, а то оформит за передвижение вне строя. Как Гозберг, второй раз за день, от него под оперативной легендой уйдёт? Исправленцы вокруг, сольют, как пить дать, что отпустил. Гозберг забежал за угол трёхэтажки и стал ждать, когда Алексеев пройдёт мимо.
Гозберг знал, что Алексеев принципиальный, он хоть и с операми вместе работает на одно дело, но свою режимную работу чётко знает. Он нарушителя никогда не пропустит и при возможности любого в изолятор посадит. Некоторые даже не обращают внимания на исправленцев, как будто слепые, но не Алексеев, от того его все и боятся. Для него правила внутреннего распорядка исправительного центра – это святое.
Гозберг подошёл к медсанчасти и вспомнил, что Эстонец из третьей локалки обещал ему триста граммов кубинского табака. Он вчера посылку получил, вот и начал продавать табак своим близким. Так, сейчас к нему пойти или потом? Дадут больничный или нет? Если дадут, то сразу пойду к Эстонцу, а если не дадут, то тогда я не успею к нему по-тихому сбегать, так как надо будет ещё и на развод успеть.