Вдруг голоса за тонкой перегородкой, отделяющей койку от остальной каюты капитана, привлекли внимание рыжеволосой. Там спорили двое мужчин. Голос одного из них она узнала сразу же – Шарль Доуэл – ее личный демон, ее черноглазое проклятие. Второй был ей незнаком, но сразу же привлек ее внимание силой, звучащей в нем.
– Мне надоело спорить с тобой, Абель. Довольствуйся моим ответом и не требуй никаких объяснений!
– А я не верю тебе, Шарль Доуэл и буду требовать объяснений до тех пор, пока ты не предоставишь их! Или пока Морис не поручится за тебя! А до того момента, Король Братства, коим я являюсь, волен поступать так как ему заблагорассудится.
– Почему?.. Почему ты не веришь мне?!
– Потому что людям не дано слышать голоса Богов…
– Но я слышу! Боги или демоны… говорят со мной. И я не один такой. Ты помнишь, я рассказывал тебе о своих снах?
– О рыжеволосой?.. Шарль, прости, но…
– Я нашел ее! Она здесь!
Девушка услышала шаги пирата и вскоре почувствовала тяжелую мужскую ладонь на собственном плече. Рыжеволосая резко подняла голову и в упор посмотрела на бандита.
– Я ничего ему не скажу! Ничего, слышишь?! Ты – бандит и убийца, которому нет прощения! Разве ты не слышишь, как Океан и Ветер – древние Боги этой земли проклинают тебя, Шарль Доуэл?! Неужели, грохот пушек и крики жертв так оглушили тебя?!… Я однажды уже взяла на себя грех, проклянув мальчишку, бросавшего в меня камни и называвшего ведьмой… Я ничего ему не скажу… ничего!
– Ты сказала достаточно! – криво улыбнулся Доуэл. И он покинул закуток, служивший спальней.
Ошеломленная его ответом, Азалия, закрыв лицо ладонями, снова повалившись на постель. Дальнейшего разговора пиратов она не слышала.
В следующий раз из забытья ее снова вывел голос Шарля. Войдя за перегородку, он тронул ее за плечо, со словами: «Встань и иди умойся. Нам пора. А если ты не пойдешь сама, я снова понесу тебя на плече, но на этот раз свое платье ты оставишь здесь!»
Рыжеволосая испуганно посмотрела на пирата, но подчинилась. Пока она умывалась и расчесывала свои длинные золотые волосы, он ждал ее у дверей. Когда она закончила свой туалет, он еще раз окинул ее стан оценивающим взглядом и, вдруг резко изменившись в лице, произнес: «Прости меня… за… все». И опустил взгляд. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, девушка приблизилась к нему, ласково положила руки ему на плечи и спросила тихо: «Почему?»