– А я люблю свои морщинки и не пытаюсь молодиться, а старею красиво.
– Да ладно тебе, Ольга, прибедняться. Для твоего возраста ты еще многим молодым дашь фору, – ответила Юля.
– Я не собираюсь никому ничего давать. Это в молодости мы могли негласно устраивать соревнования, конкурировать между собой девчонками, кто больше привлечет внимание парней. Тогда это можно было позволить, а сейчас это уже глупость. Извини, но с низкого старта рвануть в свое будущее уже не смогу, не поднимусь, – засмеялась она, – в аптечке все больше появляется лекарств.
– Это верно и все больше сердечных или от головной боли. Раньше сердечная недостаточность была другого рода, – смеясь, подержала ее Юля.
– Да и род у нее был мужской, – Ольга подошла к столу и, не садясь, взяла фужер с недопитым шампанским. – Давай за сердечную недостаточность, но мужского рода, и чтобы она была приятной, а давление повышалось от учащенного дыхания.
– И не только у нас, – воодушевленно заявила Юля, – но и у мужского рода тоже. Давай! И пусть мужики пускают слюни и, оборачиваясь нам вслед, завидуют, что такие женщины, как мы с тобой, проходят мимо, и со вздохом замечают, что, увы, не их.
– Откуда ты знаешь, какие у них женщины? – смеясь, спросила Ольга.
– Да не все ли равно. Мы с тобой все равно яркие индивидуальности.
– Возможно, потому и одни.
– Нет, я верю, что все потеряно.
– Согласна. Не потерянной остается надежда на призрачное счастье.
– Счастье не бывает призрачным. Если это счастье, то его можно потрогать.
– Это как?
– Руками, Оля, руками. А еще лучше прижаться.
Они чокнулись, и хрустальный звон разлетелся по комнате, проникая во все ее уголки.
Они чуть пригубили, и под еще не затихший звук бокалов, раздался звонок в дверь.
– Кто бы это мог быть? Я никого не приглашала, – удивленно произнесла Ольга и, поставив фужер, отправилась открывать дверь. Открыв ее, она увидела в первую очередь громадный букет алых роз и лишь, затем обратила внимание на того, кто держал его. Это был молодой человек, лет двадцати. На ее удивленный взгляд он спросил: – Ольга Сергеевна?
– Да, это я.
– Это вам, – и он протянул ей букет.
– От кого?
– Я не знаю, мне поручено доставить букет в восемь часов.
– Если утра, то вы припозднились.
– В восемь вечера, – смущенно произнес он, не уловив ее иронии.