– С женихом значит идешь. Ну, иди, иди, тут близко.
– Анечка. Тут загса на болоте нет. И приглашать чужую бабку в качестве свидетеля не годится.
– Надо Боря, отвечает. Пойдем дальше, еще одного человека встретим. Ты только не удивляйся. Я не всё тебе сказала. Но всё будет хорошо у нас с тобой. Ребенок девочка будет, красивая, а глазки как у тебя.
На почве нервного потрясения от прошедшего боя у девушки случилось нервное расстройство. И зачем таких дохлячек в армию берут?!
Он сидел на поваленной сосне и вид у него был совсем не советский. С таким видом его бы в городе мигом в милицию или в более серьезную организацию отправили. Нечего народ смущать. Сгорбленный, в какой-то шубе драной, не пойми из зайца или другого зверя. На голове не шапка, а высотный дом. Исключительно удобная для летнего периода форма одежды. Впрочем, комаров она, наверное, отпугивает. Я бы на их месте тоже бы испугался. А уж зубастый дед, такие бы зубы молодому, орехи можно зубами грызть. Глядит дед на нас, улыбается своими ужасными зубами. И никак его не обойти. На узенькой тропочке между двумя озерцами, затянутыми ряской, расселся и не сдвинешь.
– Дедушка, вот погляди на Борю, запомни его. Тропинку, если где встретишь, открой, не дай в лесу заблудиться. Сам чувствуешь, наш он. Пусть и человек, но свою силу имеет.
– Думаешь, стоит помогать? Не навредит?
– Сейчас он неумеха, не знает ничего, всего боится. А там приучится, свое место найдет.
– Ну иди себе, графское отродье, погляжу как ты себя поведешь. А нет, так и суда нет. Дорог в лесу много, ни одна никуда не ведет.
Морозом по коже от его речи и от морды его колючей. Зубов вроде еще больше в пасти стало. Но посторонился. Анютка меня сразу потянула за собой, дескать, проходим скорее.
Куда я попал, куда меня попали. Гестаповец какой-то, а не дед.
Мы скоро выйдем к реке, дорога пошла на подъем. Странно, шума боевых действий с утра не было слышно. Немцы что, окапываются на позициях, ждут подкрепления? Вчера в небе летали самолеты, шли один за другим в сторону Питера. Теперь тишь, да безмолвие. А солнышко светит, щебечут птички, Анька трется разрумянившейся мордочкой о мое плечо. Но меня, после её непонятных разговоров с лесными людьми, приласкать её как-то и не тянет. Странная медсестричка, если не сказать больше.