– Лесс, приберёшься в зале, Кора – вычистишь каждый сантиметр на заднем дворе, Эми – украсишь дом.
Я незаметно сел за стол. Он был рассчитан персон на двадцать, не меньше. Мне принесли панкейки и апельсиновый сок, также фруктовое ассорти.
– Мистер Блэк, вам что-нибудь ещё принести?
Вопрос Лив – она мне всегда готовит завтрак – заставил Шарлотту обернуться и посмотреть на меня.
– Дилан, ты проснулся. Отлично! У нас сегодня праздник – годовщина нашей с отцом свадьбы. Приедет вся семья, поэтому будь дома к шести.
Я знал, какой это праздник. День, когда моя жизнь стала адом. Моя ненависть к этой дате переходила все границы.
– Но…
– Никаких но!
Когда она так говорила, спор становился бессмысленен. В это время на её лице горело такое негодование, что одна вена на лбу вздувалась, а это не сулило ничего хорошего. Этого эффекта я и добивался. Наши разговоры всегда заканчивались ссорами. Это уже стало утренней рутиной.
Я тяжело выдохнул и сказал:
– Слушай, Шарлотта, я не хочу с тобой ругаться, но ты мне не мать, поэтому приказывать мне не имеешь права! Сегодня вечеринка, и я пойду туда.
Я стукнул по столу рукой. Моя мачеха сморщилась. Я был сыт по горло её показной заботой. Мне и шага ступить нельзя без одобрения родителей. Дилан, не делай то! Дилан, не делай это! Надоело!
На звук прибежал папа.
– Дилан, что ты тут устроил?!
Он как всегда снисходительно стоял и смотрел на меня. Чёрный строгий пиджак лишь усугублял ситуацию вместе со сжатыми в струнку губами и гневными глазами.
– Дорогой, погляди, что твой сын со мной сделал!
Она показала пальцами на свою вздувшуюся вену на белоснежной коже.
– У меня такими темпами морщин будет больше, чем волн в шторм близ Карибских островов!
Папа, который мне всегда был родным, постепенно стал отдаляться от меня. Он считал, что кругленькие суммы на моих счетах сглаживают всю ситуацию, но это не так. У меня больше не было поддержки. Сейчас он стоял, обнимал Шарлотту, гладил её по смоляным волосам. Я же стоял в десятке футов от него, опёршись обеими руками на стол. Во мне было огромное негодование, но злость, горевшая в глазах отца, заставляла меня усмириться.
– Ничего. Сейчас ты успокоишься, пройдёшься по магазинам, и тогда всё станет в порядке, – повернув голову к Шарлотте, произнёс он нежным голосом.
– Хорошо, спасибо, Бэнни.