Об отце она вообще ничего не рассказывала, как будто бы он ушел и сразу умер.
Наташа могла только догадываться, что, возможно, он где-то живет, может быть, счастлив с новой семьей. Из гордости мама полностью отказалась от алиментов и жила, как она сама говорила, только ради дочери.
Наташа постоянно чувствовала, что мама давит на нее, излишне опекает, пытается скроить ее по своему образу и подобию.
Но едва она начинала так думать, ей тут же становилось стыдно. Как она может, осуждать маму и ее материнское воспитание?
Она убеждала себя, что, если мама критикует и наставляет ее, то только от большой материнской любви. Она понимала, что мама – самая родная ее душа во всем мире, но иногда горько плакала, не выдерживая жесткой и очень неприятной материнской критики.
Когда она поступила в училище, поняла, что не у всех девочек мамы такие жесткие. В отличие от других, Наташа трудилась днями и ночами, чтобы вытянуть оценки на «четыре» и «пять».
Ей все давалось сложнее, чем другим. И с детства она сама все делала по хозяйству, и хлопот никогда ни своим поведением, ни отношением маме не доставляла.
Она даже пыталась поговорить с мамой:
– Мамочка, почему ты всегда говоришь, что я бестолковая и некрасивая?
Мама тут же говорила:
– Доченька, да если бы ты была даже самой красивой раскрасавицей, кому ты нужна в этом мире, кроме меня?
Наташа снова обижалась и расстраивалась. Ей было очень горько, особенно в далеком детстве.
Повзрослев и пытаясь найти оправдания для своей мамы, Наташа иногда думала, что ее мать просто не способна никого любить. Она всех ненавидела, и хотела бы, чтобы Наташа всегда была в ее единоличной собственности. Мама отнюдь не собиралась делить ласковую, заботливую и всепрощающую дочь ни с кем.
Сейчас Наташа пыталась уговорить маму если не любить, то хотя бы перестать ненавидеть Алексея:
– Мама, я люблю его, а он любит меня. Это настоящая любовь с первого взгляда и на всю жизнь.
Мама недоверчиво смотрела на нее, избегая встречаться взглядом с Алексеем, и по-прежнему плакала, отворачиваясь и вытирая слезы салфеткой.
Леша первым сказал:
– Извините, Анна Николаевна, мы, пожалуй, пойдем.
Мама даже не ответила, молча закрыла дверь на замок.
Ну, ничего. Потом привыкнут друг к другу, и все изменится, наступит мир и благодать.