На кухне снова что-то хлопнуло и зазвенело. Похоже, это упал кухонный шкаф с посудой, висевший на одной из стен. Осколки тарелок и стаканов разлетелись в разные стороны, но их не было видно – огонь тут же их сожрал.
Красная пасть чудовища была ненасытная. Огонь уже был в коридоре и пробирался в комнату, откуда несколько минут назад выскочил Джон. Эзра все кидалась и кидалась на дверь. Джон больше не мог дышать. Казалось, этот едкий черный дым окутал его мозг, и Джон забыл, как делать вдох.
Входная дверь открылась внутрь, ударив сидевшего на полу Джона по ноге. Поток свежего воздуха взорвал его легкие. Он глубоко вздохнул и снова закашлялся. Сильные руки подхватили его под мышки и поволокли наружу из дома.
– Эзра! Эзра! – кричал он, зовя свою собаку.
Рыжая, как лиса, она почти сливалась с огнем, бушевавшем в доме.
– Эзра! – в последний раз крикнул Джон уже снаружи дома.
Дом был небольшой, но милый. Здесь могла бы жить счастливая семья. Но сейчас дом был страшен – он изрыгал пламя из окон, дымил и стрелял искрами. Дом словно был живой, он двигался из стороны в сторону, то тут, то там вспыхивая огненными языками. Затем дом тяжело вздохнул и выдохнул, опуская крышу внутрь себя, и обвалился.
– Эзра-а-а-а! – кричал Джон, а по его щекам текли слезы.
Глава 3
– Здравствуй, Томас! – в палату вошла женщина приятной внешности в свободной рубашке из легкого шелка бежевого цвета и черных элегантных брюках. Ее волосы были красиво уложены – сразу понятно, этот человек тратит много времени на свой внешний облик. – Я решила заехать сразу после работы. Все равно не могу ни на чем сосредоточиться, все время думаю о тебе.
На ее плечи был накинут белый больничный халат. Она подошла к койке, наклонилась и поцеловала в небритую, заросшую за неделю щеку молодого человека. После этого она присела на стул, стоящий рядом с койкой, и внимательно посмотрела на сына.
Том был без сознания. Он был подключен к различным аппаратам, постоянно жужжащим и пикающим. Женщина ничего не понимала в цифрах и диаграммах, мелькавших на мониторах. Из вены Тома торчал катетер для введения лекарства. Его лицо было спокойным, можно сказать, умиротворенным. Но его мать знала, что это лишь обманчивая маска.
– Я знаю, от чего ты бежал, Том, – обратилась к нему женщина. – И я знаю, что ты искал. Когда же ты поймешь: в том, что случилось с отцом, нет твоей вины. Ты был еще ребенком, совсем юным. Что ты мог сделать, мальчик 14 лет? Ничего, – женщина прижалась лицом к груди молодого человека. – Том, ты должен простить себя, иначе я тоже никогда не смогу простить себя.