Лева весело и решительно подошел к ним.
– Набор костей! – поприветствовал радостно и каждому протянул руку.
Алкаши руку ему пожали, но глядели настороженно.
– Ты что же в прошлый раз не пришел? – спросил Лева молодого, худого и сгорбленного.
– Дык я… – начал тот.
Лева остановил его:
– Все знаю. Заметано… Познакомь с корешем.
Второй, мужик за сорок и с несвежей царапиной на щеке, протянул руку, назвал себя:
– Боря.
– И я Боря, – представился Лева. – Приглашаю в буфет.
Худой и сгорбленный с натугой произнес:
– Дык это, в буфет оно…
– Угощаю! – укоризненно перебил его Лева и похлопал по пустому карману.
Боря с несвежей царапиной сказал:
– У нас вона, – показал на авоську, – четыре розового. И вот, – вытянул из кармана два огурца и хлебный ломоть в табачных крошках.
– Заметано, – согласился Лева. – Вашу портяшку прикончим – и в буфет! Пивко с прицепом на портяшку в самый раз. Тара найдется?
– А как же? – с достоинством произнес Боря и опять же из кармана извлек граненый стакан.
Стакан пустили по кругу. Лева взял на себя обязанности разводящего. В разговоре выяснил, что худого и сгорбленного зовут Санек. Тот закосел быстро, видно насквозь проспиртовалась его жаждущая душа. Он жаловался на какого-то давнишнего бригадира, который не так ему закрыл наряд. Затем достал из брючного пистончика смятый трешник и плаксиво произнес:
– Все, что осталось.
– Убери с глаз эту мелочь, – небрежно сказал Лева и тут же вспомнил, что точно так говорил однажды Рокомбойль из романа, который тискал цирковой придурок. А Рокомбойлю ответил ушлый гражданин Бендер, красиво ответил. Память не дала осечки. И он тут же выдал:
– Годы летят, как деньги, а деньги улетают, как голуби!
Боря наморщил лоб, осмысливая, затем посветлел лицом и восхитился:
– Воистину!
Под третий винный круг Лева опять обратился к мудрости неизвестного сочинителя:
– Деньги приходят и уходят, а мысли о них остаются.
– Воистину! – вновь отреагировал Боря.
А Санек видно соединил зацепившиеся за его сознание слова со своими денежными делами и близкими жизненными обстоятельствами, потому что изрек:
– Светка – курва.
– Точно, – согласился Лева. – Самая что ни на есть курва. Такого человека не ценит! Ты же, Санек, мужик что надо!
– Понял, Боря? – адресовался Санек к приятелю. – Человек знает.
Продолжили они в нетопленой бане, куда их зазвал забывший про приглашение в буфет и распахнувший хмельную душу Боря. Там у него были заначены две бутылки самогону. В предбаннике, в укромном месте под половой доской, нашлись два стакана. С огорода Боря приволок огурцов. Лева наливал, поднимал стакан, требуя внимания.