Глядя на солнце, сразу было видно отличие – оно постоянно меняло форму, яркость и тональность. Вначале ярило взрывало своим дебютом, после первого взгляда на него, затем словно уходило на перерыв между сценами, а когда зритель забывал, насколько оно сногсшибательно, яркий актер вновь выходил на подиум и взрывался новыми позами, и переливами своего грима. Такая картина напоминала восход и закат нашего солнца, но не в таких разных и ошеломительных количествах.
Небо также хитрило. Его и небом-то нельзя было назвать. Оно больше походило на натяжной зеркальный потолок с многоуровневой подсветкой. Причем, и у «солнца», и у «неба» была общность – грациозная синхронизация. Она выражалась тем, что они шедеврально исполняли свои сольные роли, но как только дело доходило до общей сцены, они тут же сливались воедино – становились одной сущностью. Будто разветвленная световая и музыкальная аппаратура на концерте, сработавшая в одном порыве в пик сольного взрыва.
Возможно, мозг еще слабо воспринимал такие перемены реальности, поэтому здесь присутствовало, и что-то похожее на облака – для дополненной картины. Некая туманная субстанция походила на куски рваной ваты, и при своей схожести с тучами, она имела отличительную черту – все эти отдельные рваные туманные куски были соединены друг с другом таким же туманом, но невидимым… Интуитивным.
– Я вижу то, что знаю подсознательно… – Прокомментировал я свои новые наблюдения.
После моих слов картинка тут же поменялась. Верх стал привычным, – как солнце, небо и облака, без иллюзорного воплощения.
– Может я сплю? – Спросил я вслух сам себя. – Или нахожусь в какой-нибудь пустыне, где разум подкидывает миражи?
Но пощупав тело сильными щипками, и протерев сто раз подряд глаза, не зная зачем, я вернулся к мысли, что все это происходит наяву, просто в новой реальности, к которой я так долго стремился. А ум – главный источник моего восприятия мира, так обучает меня общаться с новой реальностью. Именно поэтому, когда я начинаю обсуждать происходящее, забыв об обычном наблюдении, мозг возвращается к привычному, чтобы я не залезал в дебри фантазийного. – Где, в принципе, можно нечаянно оторваться и улететь…
Мне удалось остановить внутренний диалог, и вновь впиться с жадностью в этот удивительный мир. Что уж точно было интереснее, чем заниматься привычным ворчанием внутри себя.