Впрочем, сейчас пахло резче и противней; и как бы застарелый человеческий пот не шибал сейчас от всадника сильнее, чем лошадиный. Но главным был не запах. Главными были глаза – хищные, бесшабашные; готовые, наверное, на все. Вот так смотреть мог другой сосед, из второго подъезда. Имени его Паша не знал, но бабушки на скамейке у подъезда утверждали, что этот парень наркоман. Пашка пару раз пересекся с ним взглядами, и с тех пор старался обходить наркошу далеко стороной, как только замечал его зеленую курточку. В которой тот ходил круглый год.
И еще одна мысль, совсем, кажется, не к месту, ворвалась в голову – пока всадник подходил именно к нему, Павлику Морозову. Подходил медленно, вальяжно; по-хозяйски. И шарил цепким взглядом по лицам и фигурам, замершим перед ним – словно выглядывал кого-то. Этот взгляд остановился на секунду на его, Пашином лице, и мальчик задрожал уже совершенно открыто, крупной дрожью. А когда он (взгляд) скользнул мимо, и пришла эта самая мысль:
– Говорила же бабушка, чтобы куртку надел. Выпендрился, называется. Вон – та же Ленка сейчас, наверное, не мерзнет. А, нет…
Незнакомец остановился как раз перед Барановой, и Паша понял, как выглядел совсем недавно сам – вот так же его тело сотрясала крупная дрожь, и глаза несчастная жертва не могла отвести от всадника.
– Как в сказке, что читала мне бабушка Поля, – вспомнил вдруг Павлик, – про Маугли. Так, наверное, смотрели… как их там? Во – бандерлоги, на змея, Каа. А я тогда смеялся в подушку – чтобы бабушку не обидеть. Вот как это, оказывается, бывает.
Что-то, вернее, кто-то шевельнулся в неподвижной толпе. Павлик поднял голову; увидел лицо Сергея Николаевича, выражающее строгость и желание защитить всех их, своих подопечных. Паша почему-то понял именно так. А классный подтвердил, пока только на примере Ленки. Он шагнул к ней, обнял девочку так, что она сквозь мужскую руку не могла уже видеть этого жуткого мужика в мокрой коже, с саблей на боку, и еще чем-то, не определяемым пока. Паша даже собрался зажмурить изо всех сил глаза, чтобы не смотреть, как этот мужик; нет – парень, не старше двадцати пяти лет – вытащит свою саблю, и взмахнет ею…
Почему-то мальчик был уверен, что этот парень, ростом почти с Сергея Николаевича, а в плечах гораздо шире, спокойно, улыбаясь вот так же, как сейчас, сможет опустить свое острое оружие на голову классного, или Ленкину, или его собственную, Пашину. Но страшного не произошло. Степняк (в степи ведь мы, правда?) явно углядел кого-то в стороне, поспешил туда, но все так же важно, уверенно. И выцепил все же взглядом, а потом и рукой, так и не выхватившей оружие. Выцепил кого-то из китайцев. А точнее – китаянку; это Паша смог различить. Хотя одета она была в брючный костюм.