– Кинжал, наверное, – отстранено фиксировало Пашино сознание; совершенно без его осмысленного участия, – зачем? Не видит, что ли, что они уже мертвые, убиты.
Все степняк видел и понимал. Стоял-то ближе кого другого – да прямо над телами и стоял. Вот он наклонился, и в несколько резких ударов отрубил голову священника. А потом наклонился над следующим…
– Опытный, – в мальчике словно проснулся сейчас кто-то чужой; взрослый и циничный, – не в первый раз, наверное, такую процедуру проводит.
Рядом, по обе стороны, издавали какие-то непонятные звуки девчонки. Да и пацаны не сдерживались. Нет – старались, конечно, орать не так громко, как хотелось. А степняк, переходя к третьему трупу, еще и повернулся, улыбнулся как бы не поощряюще – мол, орите, орите погромче; мне это даже приятно.
С лошадей спрыгнули еще трое. И эти явно были натренированы на такие вот действия – на убийство людей, и обращение с их останками, как с… Паша, вернее тот, кто фиксировал все, как на камеру телефона, даже не смог сразу подобрать слова; чтобы не обидеть погибших. А скулеж вокруг не утихал. Павлик сам едва сдерживался, сжав зубы что было сил. Степняки, между тем, сложили тела пирамидкой. Один даже выложил на верхнем отрубленные головы в рядочек; отступил на пару шагов, вроде как полюбовался на творение своих рук. А потом начал спорить о чем-то со старшим – тем, кто спрыгнул с коня первым. Но тот ответил спокойно, как-то с ленцой, и провел рукой кругом, показывая в степь, краев которой в измороси не было видно. Что уж там разглядел спорщик, Паша не понял, хотя тоже повел головой следом за рукой вождя степняков. Но спорщик явно успокоился, рассмеялся, и выкрикнул громче несколько слов.
– Имена, – понял кто-то за Павлика, – зовет, что ли?
На зов этого степняка откликнулись еще семеро.
– Сколько же вас всего? – задал Паша вопрос себе сам, а точнее тот, кто вдруг проявился в голове, – десятка три, не меньше. Но на нас всех даже десятка хватило бы. Да вожак один справился бы. Если только среди китайцев Джеки Чана нет. Или, там, Брюса Ли.
Никого подобного в ряду китайских туристов не оказалось. И они лишь молча глядели, как выводят из их рядов, и ведут куда-то в степь, за стену влаги, уже оформившуюся в самый настоящий дождь, восемь китаянок. Девятую, до сих пор лежащую на траве, так же за волосы потащил за собой вождь. Зачем их потащили? Павлик знал. И все вокруг тоже знали – не маленькие, по двенадцать лет уже многим стукнуло. Но раньше это знание было каким-то приятным, хотя и немного стыдным. Вполне понятным, в подробностях. Из интернета в первую очередь, как бы не боролась с этим явлением баба Поля. А вслух говорить об этом в школе решался только Каланча. И его жадно слушали. Даже девчонки, хотя морщились для виду, и старались отойти подальше. Но так, чтобы все-таки было слышно.