На ложе из весенних трав и белых облаков,
Вдали от нищих деревень и шумных городов,
Художник грезил наяву и кистью на холсте
Вплетал в тугую синеву нить солнечных дождей.
Но своенравные мазки свивались в ураган,
В клубки неистовой тоски, в пылающий пропан.
И за пределами миров, где ангелы молчат,
В тройные стёкла тишины стучался сильный град.
Винсент, Винсент —
Вино за цент.
Задаром целый мир.
Винсент, Винсент,
Ты пьёшь абсент,
А мы хлебаем сидр.
Зелёной феей ты пленён, уже поёт мистраль,
Рассудок наш непрочный рвёт, но нам его не жаль.
На раны маков – жёлтый плед, на красный виноград.
Но даже самый тёплый цвет не вылечит распад.
Вихрятся атомы, летят в усталые глаза.
Мир ускользает в пустоту, и не вернуть назад.
Смеётся солнце нам в лицо, и в золоте – жнивьё,
Но ветер северный вспугнул, и кружит вороньё.
Винсент, Винсент —
Душа за цент.
Задаром целый мир.
Винсент, Винсент,
Ты пьёшь абсент,
А мы хлебаем сидр.
Подсолнух шляпы золотой, печали жёлтый дом.
Ночное жаркое кафе, и ни души кругом.
Внезапно просыпаюсь я, и в тишине глухой —
Его зелёные глаза и бритва за спиной.
На ложе из весенних трав и белых облаков,
Вдали от нищих деревень и шумных городов,
Художник грезил наяву и кистью на холсте
Вплетал в тугую синеву нить солнечных дождей.