Иван взглянул на братьев.
– Так скоро?
– В России никогда спокойно не было, – продолжал Владимир Кириллович, – неспокойно и сейчас. В то время, как аристократия не торопится поддерживать принятое положение о крепостных, ты уже выдал вольные половине своего уезда.
– Не вижу причины не сделать этого, – с присущим ему спокойствием ответил Иван.
– Иван, послушай, – вступился Николай, он взглянул на отца и, получив его молчаливое согласие, начал говорить, – Наша фамилия носит титул. Мы одни из самых богатых и знаменитых семейств при дворе. Но чтобы остаться на плаву сейчас, нам необходимо объединиться. Мы с Андрэ уже объединили свои капиталы, но и этого оказалось мало.
– Нужно гораздо больше. Во Франции сейчас особенное положение, – добавил Андрей.
– Причем здесь Франция?
– Мы собираемся переехать во Францию, – ответил Андрей, – Мы с Николя нашли там себе неплохие партии. Поженившись на дочерях высокопоставленных герцогов, мы сможем поправить свое положение. От этого выиграют все. Но нам нужно сделать видимость, что мы очень богаты… а наше семейное положение сейчас, – Андрею было трудно признаваться в том, что они на гране банкротства, – скажем так… затруднительное.
– Если вам нужны деньги, – возмутился Иван, – почему просто не попросите?
– Дело не в деньгах, – прикрикнул Владимир Кириллович. Его злил тот факт, что ему приходиться просить помощи у сына, да еще и младшего.
– Тогда в чем? Или я так нужен Франции? Или вам, отец?
Иван окинул взглядом всех троих и с горечью добавил:
– Никогда не был нужен. Столько лет спустя вы здесь и хотите лишить меня всего… моего дома!
– Твой дом – рядом с семьей, а значит, теперь во Франции! – опять прикрикнул Владимир Кириллович, – тем более, что ты уже жил там, и довольно неплохо.
– Вы мало обо мне знаете, папа. Мой дом здесь!
– Неужели в тебе играет старая рана? – Николай довольно улыбнулся.
– Старая рана? Нет. У меня нет ран. Меня никто никогда не ранил. Мы же братья! Неужели мы можем ранить друг друга? Неужели все так плохо… у нас с вами?
Никто не решался ответить на этот вопрос. Братья сидели, опустив головы, и от стыда не могли поднять глаз. Отец Ивана тоже ощутил вкус поражения.
– Что же, – продолжил Владимир Кириллович, – Я выполнил просьбу Елизаветы Петровны, теперь могу откланяться.
– Мама уедет с вами?