Чтобы понять весь трагизм положения этих несчастных молодых людей, брошенных на произвол судьбы без руководства стройного мировоззрения, без света определенного идеала, без узды разумной нравственности, припомним, что именно в таком состоянии их предоставляют многоразличным соблазнам жизни по обычаю мира сего, утешая себя странными избитыми фразами о том, что молоды бывают один раз в жизни, что надо перебеситься и тому подобными ходячими формулами отречения от Бога и Христа Его.
Нужно ли говорить, что в среднем учебном заведении, при быстром возрастании хаоса мысли и чувства, будет возрастать и тягостное чувство неудовлетворенности, если не в конец нарушена святая гармония духа. При любви к Богу и инстинктивной нравственности, которая состоит в доброй воле духа подчинять ощущения сознанию под верховным главенством любви, молодой человек все более и более будет убеждаться в дисгармонии настроения подавляющего большинства человечества и порождаемом тем хаосе жизни; он будет с каждым днем все более страдать от инстинктивной недоброжелательности, которую всегда чувствует порок к святости. Эта невыносимая тоска нравственного одиночества, этот леденящий холод всеобщей недоброжелательности для человека, который выше всего ставит свойство духа любить и не находит ни в себе, ни кругом себя никакой нравственной поддержки именно в тот роковой период жизни, когда ум загроможден наибольшим количеством неупорядоченных оттисков с натуры, самостоятельного жизненного опыта еще нет и тело только что доразвилось до возможности жить полною жизнью возможных на земле ощущений, – все это создает для воплощенного духа такой хаос искушений, что редко он выходит из него победителем.
Припомним, что и любовь к Богу, и нравственность живут в нем только на степени инстинктивного чувства: ни семья, ни школа, ни даже теория в форме и размере официальной программы по Закону Божию не довели его до самосознания, не уяснили ему разумный смысл его нравственных симпатий! Напротив, все направлено к тому, чтобы ввести его во искушение усомниться в себе, в вечной правде гармонии духа и нравственных стремлений, поверить в силу зла и разумность жизни по обычаю мира сего, устыдиться наивной глупости непонятых и всеми осмеянных нравственных симпатий, особенно когда они не ограничиваются словами, а налагают печать святости на все подробности жизни. Заразительный пример установившегося склада жизни, наглая самоуверенность и самодовольная порочность нравственных тупиц, любовно обзывающих себя