Дама вздёрнула подбородок, и её конский хвост закачался.
– Смотри-ка, никакого бо… чемодана! – Слегка наклонившись вперёд, она изучала Флинн, как ястреб – свой обед. – Имя? – Старомодная перьевая ручка требовательно пронзила воздух в направлении Флинн.
Девочка моргнула.
– Флинн Нахтигаль, – быстро сказала она.
– Флинна Хтигаль. – Ручка заскрипела так решительно, словно кондукторша вела ею молчаливое сражение.
– Нет, – сказала Флинн ещё быстрее, – не «Флинна», а «Флинн».
Кондукторша замерла. Её брови образовали крутую линию:
– Это имя женское или мужское?
– Вообще-то и мужское, и женское, – произнеся эти слова, Флинн почувствовала, как её обдало жаром: «Не так ответила, не так».
Кондукторша смерила её взглядом с ног до головы и обратно.
– Не важно, – сказала мадам Флорет. – Мы ведь тут свободных взглядов… Возраст?
– Тринадцать, – сказала Флинн и закусила губу, почувствовав на себе новый испытующий взгляд. Теперь мадам Флорет точно решила, что Флинн – мальчишка. Никакая девочка в этом возрасте так не выглядит. По крайней мере ни одна нормальная.
– Какие-нибудь особые дарования? – спросила мадам Флорет, перелистнув страницу.
– Э-э-э…
Какие ещё дарования?! Флинн почти не сомневалась, что обычно пассажиров в поездах о дарованиях не спрашивают.
– Возможная область деятельности?
– Э-э-э, – снова промямлила Флинн, чувствуя себя полной дурой.
Кондукторша вздохнула:
– Что-то, что даёт представление о том, почему вы станете в жизни кем-то значимым?
– Э-э-э… – Откуда ей знать, станет ли она кем-то значимым?!
– Предположительное время поездки?
Вместо очередного «э-э-э» Флинн выдавила:
– Вообще-то мне ещё нужно купить билет.
У мадам Флорет чуть папка из рук не выпала.
– У неё… нет билета?! – Она повернулась к Фёдору, который всё это время нервно теребил лямки своего комбинезона. Они непристёгнутыми болтались над широким, плотным ремнём, на котором словно трофеи были закреплены разные инструменты.
– Нет, билета у неё нет, – сказал Фёдор, стараясь не смотреть мадам Флорет в лицо. Флинн заметила, что его чёрные взлохмаченные волосы поблёскивали в неясном утреннем свете – может, от угольной пыли, висевшей повсюду в воздухе подобно зеленоватым блёсткам фей? Всему длинному вагону – и тому углу, где стояли Флинн с Фёдором и мадам Флорет, – это придавало какой-то мрачновато-мистический вид. – Я же собирался об этом сказать, – добавил Фёдор. Его лицо выглядело бледным и усталым, как и прошлой ночью. И всё же от Флинн не ускользнуло, что внешность его была по-своему яркой.