У Флинн мороз по коже пробежал. Она не верила в магию, в духов и привидения. Но это существо явно относилось к явлениям того сорта, из-за которых не стоило сидеть на пустынном перроне по ночам. Или это галлюцинация? Флинн протёрла глаза. Существо не исчезло.
Ладно. Только спокойствие.
Зверь не шевелился. Он беззвучно сидел, глядя в бесконечные поля. Видимо, он ещё даже не заметил её: вполне вероятно – ведь Флинн надела свою самую тёмную клетчатую рубашку. И ветра, который мог бы донести до него её запах, в эту тихую ночь тоже не было.
И тут совершенно внезапно что-то двинулось. Флинн непроизвольно вздрогнула, когда зверь, повернув нечёткую голову в её сторону, взглянул прямо на неё.
Прежде чем прикусить язык, она ойкнула – очень высоко, что такой девчонке, как она, совершенно не свойственно.
Зверь отпрянул. Трудно сказать, кто из них испугался сильнее. Затем он поднялся и медленно шагнул к Флинн – размытое движение, смешавшееся с внезапно возникшим ветром.
«О нет, – подумала Флинн, – нет-нет-нет!»
Она порывисто вскочила. Она хотела убежать – ей нужно было убежать. Она ни за что не хотела связываться с этой тварью. А что, если на самом деле из-за этого Йонте и исчез? Вдруг это была никакая не дрезина дурацкая, а… а… да что угодно!
«Ну, давай же!» Ноги не слушались, они вдруг сделались совершенно бесполезными и цеплялись одна за другую при первом же шаге.
Зверь приближался, пригнув голову, словно охотится на дичь.
Пульс бился у Флинн в висках. «Вот и всё, вот и всё, вот и всё».
В ушах зашумело, и словно издалека раздался свист. В лицо Флинн дунул прохладный ветер.
«Поднимется ветер в ночи…» – написал Йонте.
Сотканный из тумана зверь замер. Казалось, он прислушивается, не спуская глаз с Флинн. И тут свист разом заполнил весь перрон. Флинн, вздрогнув, зажала уши. Что здесь происходит?! Звук походил на свист старого чайника, который мама порой не удосуживалась вовремя снять с плиты, – только громче, в тысячу раз громче.
Теперь зверь отвернулся к рельсам. Но прежде чем Флинн смогла воспользоваться удачным моментом для побега, земля у неё под ногами задрожала и что-то мощное, тяжёлое с шумом вкатилось на станцию. Над девочкой пронёсся сноп рассеянного света, и толчок воздуха, сильный, как в аэродинамической трубе, сбил её с ног. Затем ветер утих, а свист потонул в оглушительном скрежете. Металл скрежетал о металл, и, сделав рывок, который Флинн ощутила всем телом, громадное чудовище остановилось. Из-под него с шипением повалил пар, будто монстр страдал одышкой. Станцию тут же заволокло густым дымом. Флинн лежала на перроне у скамейки, кашляя и ловя ртом воздух.