А тут все эти... создания (язык не
поворачивался называть их просто «машинами») рвались в рукопашную.
И куда, кстати, пропали это вездесущие электромагнитные помехи,
которые столько крови попили всем до этого? С отключенными
комплексами наведения эффективность стрельбы падала в разы. А тут,
насколько мог видеть Игорь, ничего подобного не происходило. Даже
автоматические турели, наспех собранные и установленные в окнах,
работали как часы, заливая наступающих огнем с убийственной
точностью. Как всегда: куча вопросов и никаких ответов.
– Ладно, с морфами я более или менее
понял ситуацию, а «дирижер» больше не появлялся? – спросил Игорь,
закончив просмотр.
– Если ты о той твари, что
рассказывал Маноэл, то нет. Ничего похожего не было. Только то, что
ты видел. Я специально сделал подборку записей со всем
многообразием форм. Мы даже выяснили общую закономерность. Атакуют
каждые два часа сорок пять минут, каждый раз с нового направления.
В каждой следующей волне на пятнадцать-двадцать процентов больше
атакующих. При потере половины от первоначальной численности
начинают отступать независимо от того, насколько глубоко вклинились
в оборону. В прошлый раз, например, одна тварюка уже расколотила
скафандр Маноэла и следующим ударом должна была его убить, но после
взрыва очередного морфа им пришла команда отступать, и они все
просто развернулись и свалили.
Закончив тираду, Дарион забрал у
Игоря опустевшую флягу и явно собрался возвращаться к Стратионису и
Маноэлу.
– Постой. А что с сигналом? –
понизив голос почти до шепота спросил Игорь. – Есть новости? Ответ
пришел уже текстом через элсим.
«Сигнал я отправил, поставил автоматическую
корректировку по отношению к приемнику и повторяющийся цикл
сообщения каждые пятнадцать минут. Уверен, его уже давно получили,
но вряд ли смогут направить нам ответ, тут беда с принимающей
аппаратурой. Так что, все, что смогли, мы сделали».
Игорь ответил так же, текстом: «Может, есть
смысл предупредить ребят? Мне кажется, они заслуживают знать
правду. Они ведь поверили нам».
Дарион глубоко задумался, нахмурил
брови, даже показалось, что выругался про себя, и вдруг неожиданно
сказал вслух
– Не важно, брат. Это совершенно не
важно. Максимум через восемь часов все это потеряет смысл. Или мы
окажемся правы, или все погибнем.