– Хорошо, а сколько вы получаете по-среднему в месяц?
– Да рубликов семьдесят.
– Ну и как жить на такие деньги?
Мужики переглянулись, заулыбались, один ответил:
– Ну как жить? Картошечки продашь, мясца продашь, капустки квашеной, огурчиков, грибочков, маслица сливочного домашнего…
Он рассказывал ещё, но уже было неважно. Стало понятно, что вырастить всё это, переработать, сохранить, продать нужно столько сил, умения и времени, что эти возможные чахлые совхозные семьдесят рублей прибавки никак не покроют всё то, что эти мужики могут заработать в своё время, поэтому, придя домой, он должен быть свеж.
Выбор развлечений по вечерам был невелик: танцы или выпивка, правда, один раз местная пацанва пришла нас бить. Причины были неясны, да и зря они это придумали – нас было втрое больше, и пришедшие все были – так, мелочь пузатая лет пятнадцати. Мы стояли, ждали, что они попытаются предпринять. Они поначалу гомонились, пытались раззадорить друг друга. Был у нас парниша, играл в регби когда-то на серьёзном уровне, спал, когда к нам гости заявились. Проснулся, взял шестиметровую доску, лежавшую около общаги, подошёл и стал с интересом наблюдать, что у нас происходит. Гости наши совсем сникли. Тут глава нашей тусовки, назначенный руководством факультета, поинтересовался:
– Ребята, а что произошло? Вы чего пришли-то?
Ребята молча топтались, было понятно – вечер, приняли на грудь по фуфырику какой-то дряни, появилось желание кому-то сунуть в грызло – пришли и поняли, что, вероятней всего, сами огребут. Из кучки деревенской мелкоты вывалился их лидер – какой-то местный испитый идиот лет тридцати пяти.
– Я делов ваабще не знаю, кто, чего – без понятия.
Наш командир предложил ему:
– Давай-ка отойдём в сторону, обсудим.
Высокие стороны удалились в темноту, немного побубнили, громко рассмеялись, вернулись и сообщили, что конфликт исчерпан.
Пацанята слиняли с явным облегчением, им повезло: пришли – значит, надо не пасовать, надирались бить рожи. А тут думай, как бы самим уйти целыми.
Мы тоже испытывали облегчение – лупить пацанов пятнадцатилетних – тоже никчёмное занятие. А если б носы им натёрли, то так просто бы не закончилось – пришли бы ночью, побили нам стёкла или того хуже – подожгли барак.
Остаток месяца я провёл в Зарайске на погрузке картошки в вагоны. Дикое, надо сказать, занятие – картошку грузили навалом.