Я же в конечном счете также определился с новым учителем, выбрав Арасима Уйцу. Его посоветовали мне Женарт и Паис, которые снова помогали мне. Отец дал свое согласие, чтобы они меня сопровождали. Осталось после моего решения дело за малым: Арасим должен был согласиться. Я, не скрою, несколько волновался, когда высказал свое предложение. Арасим, подумав, не отказал. Какое-то время я обучался под его руководством. Поразмыслив, Арасим предложил мне воспользоваться услугами его первого ученика. Я согласился.
Юрзай жил в Оэране, как и я, тренировал группу и мог присматривать и за мной. Так что с некоторого времени я тренировался что в его группе, что сам по личной программе. Ее для себя я составил вместе с Инсангом. Надо отметить, что эта программа была достаточно гибка, учитывала все возможные варианты и не мешала мне жить, с одной стороны, не требуя, чтобы я неукоснительно в определенное время выполнял упражнения или процедуры. С другой стороны, она предписывала мне отводить определенное время для интеллектуальной и осмыслительной работы.
Я так же, как и раньше, один, чаще два раза утром и вечером в обязательном порядке купался и проводил время, тренируясь с маншельгами (ракушки больших размеров). Я так успел привыкнуть к ним, что здоровался, когда подходил к месту, где они грелись на солнышке, знал имя каждого из них, слушал их песню – песню безбрежного океана, песню жизни и торжества бытия. Вот только по мере того, как я становился чувствительнее, я стал улавливать в песнях маншельгов некоторую грусть и ранее незаметное для меня увядание, как будто они сожалели о том, что когда-то Мириум (Мировой океан на Фаэтоне) был еще более наполнен силой и жизнью.
Вода-вода, – ты лучшее и самое ценное, что есть у лаэсов. Никакие богатства не сравнятся с тобой. Ты – сама жизнь, которая существует в тебе, проявляясь в бесчисленном количестве видов и форм организмов от мельчайших водорослей до таких стражей Мириума, как ицкары.
Сам не знаю почему, но я во время своего вынужденного пребывания в Оэране полюбил водную стихию и ее обитателей. Я мог часами сидеть на берегу или лежать на маншельгах, или купаться, заплывая далеко от берега. Память прошлых воплощений духа, который моя личность представляла в этом, постепенно возвращалась ко мне. Нет, я пока не видел, кем был, но, проводя рукой по шероховатой, заросшей водорослями поверхности маншельгов, слушая их песни, ощущал свою неразрывную связь с Мириумом и его обитателями.