– Хоть мгновенье помедли! помедли ещё хоть мгновенье,
и уже не забыть милосердных, прощающих рук
перед сечей великой… но пали волшебные звенья.
О, как призрачно пусто, как мертвенно пусто вокруг!
Отсвет сабли татарской в поднебесье облачном тает
и дымится, дымится кровавым и тусклым огнём.
На ущербе наш век, на ущербе… страна засыпает —
как младенец в утробе – в беспамятстве тёмном своём.
Расскажи мне теперь, как и небо не знало просвета,
как лежала земля бездыханно и немо, а в ней
Благодать воссияла, когда наши земли проведал,
шед из греков в варяги, провидец апостол Андрей. —
Моя поздняя гостья, во времени мы не вольны,
лишь дыханье твоё холодком пробегает по коже,
но глаза открывая, я вижу всё то же:
вечный бег ускользающей волжской волны
и тверское безлюдье. – Рождённой луны
пью настой розовеющий, память тревожа
остывающим отблеском прошлого;
позже