– Опять в самую точку, Станислав Иваныч, только твоя тёща хотя бы золото дарит, тебе грех жаловаться. – Маринка водрузила свой роскошный бюст на прилавок – а моя свекровушка как что подарит, не знаешь потом куда это девать: то шторы с красными маками, то покрывало с рюшами, и ходит потом с недовольной рожей: «Тебе, Маринка, не угодишь, чё ни подаришь – все не ндравится, хучь бы разок покрывалу постелила, я за ей ажно в Саратов, до сестры, моталася…». Я иногда думаю, что она целый год это страхолюдство выискивает, чтоб меня потом осчастливить.
Маринка так похоже изобразила свою свекровь, что мы не удержались от смеха. Маринку это еще больше распалило:
– Да я точно говорю, чё ржёте-то? Мозг у них усыхает к старости. Вот ты, Анька, смеешься, а твоя БабТася, между прочим, опять частным сыском занялась! – и, бросив в мою сторону беглый взгляд, довольная произведённым эффектом, преспокойно принялась протирать прилавок, стервь такая.
Мы так и остались со Стасом с открытыми ртами. Если бы нас кто-нибудь в этот момент сфотографировал, мы могли бы претендовать на первое место в номинации «заслуженные дебилы года», и получить приз из рук самого министра иностранных дел. Стас опомнился первым:
– И чья коза на этот раз потерялась? Или нет, дай угадаю: у деда Пахома его легендарные валенки с галошами спёрли!
А мне даже не надо было гадать, ох чуяла моя печонка, что не успокоится эта доморощенная миссис Марпл, пока не узнает, кто шастал ночью по её огороду.
Маринка отложила тряпку в сторону и выдала:
– Она сегодня с пасеки ко мне зашла, говорит: ночью, кто-то по её огороду что-то тяжелое волок, типа мешка. Следы волочения ведут к реке, прикинь: так и сказала «следы волочения», упасть-не встать! Либо, говорит, по реке ушёл на лодке, либо на мотоцикле по тропинке, машина там не пройдет, узкая тропка. Ты, говорит, Маринка, людей поспрашивай, может у кого мешок муки или сахара пропал, или другое чего, да мне потом доложишь. Только Анютке ни слова, не то она меня под домашний арест посадит.
Убедившись, что её внимательно и заинтересованно слушают, секретный бабТасин агент продолжил:
– А ещё, когда она на пасеку направлялась, пошла через огород, чтоб ещё разок осмотреть место преступления, вдруг что-то упустила. И что бы вы думали?! Нашла важную улику! Как я ее ни колола – бесполезно, пока, говорит, ничего сказать не могу, надо, говорит, эту самую улику внуку показать, Славке значит. И тогда она будет точно знать кто преступник, останется только выяснить у кого и что он потырил.