Мишкины глаза стали ещё на два размера больше.
– Ух ты, мам, к настоящему Айболиту?
– К самому настоящему. Я когда была такая как ты маленькая, я к нему всяких раненых зверушек таскала. Только вот пакет с продуктами…
Подошёл Стас, с моим продовольственным набором, протянул Мишке руку для крепкого мужского приветствия
– Как дела, Мих, давно не виделись…
– Да нормально, дядь Стас, вот садик окончил, осенью в школу иду, – сын вздохнул совсем по взрослому: а что делать, мол, селяви, мол…
Стас почесал за ухом, и философски заключил.
– Да, брат, школа – это тебе не садик. Одиннадцать лет от звонка до звонка не каждый выдержит, но ты-то парень крепкий у нас, а если, что можешь на меня расчитывать, у меня по математике твердая пятерка была.
– Спасибо, дядь Стас, буду иметь ввиду.
Стас потрепал малыша по затылку, и ткнул пальцем в пакет.
– Так вы идите, куда вам надо, я вашу провизию к вам домой доставлю, на террасе на стол поставлю.
– Спасибо тебе, добрый ты человек, придёт время может и мы тебе пригодимся, – голосом утки из сказки про Ивана царевича (ну, в которой яйцо, в котором игла-смерть Кощеева) прокрякала я, кланяясь добру молодцу в пояс.
– Ой, иди уже, не паясничай… завтра с тебя обед, а то моя Наташка, сама знаешь, укатила, а из меня повар как из тебя борец сумо… – и взмахнув рукой пошагал прочь.
Наш маленький, но гордый, отряд возглавляемый Тишкой, вошёл в гостепреимно распахнутые ворота, и замер. После минутного замешательства, Мишка не поворачивая головы в мою сторону нерешительно спросил:
– Мам, а ты точно, прям вот уверена, что это Айболит?
Я критическим взором окинула открывшуюся нам панораму, и должна честно признаться, если бы я не знала дядю Петю практически всю мою жизнь, я бы скорее подумала что перед нами Бармалей, который собирается в Африку, чтобы съесть на ужин, парочку непослушных ребятишек, ну или хотя бы акулу-каракулу. Судите сами: на нижней ступеньке высокого крылечка сидел мужик крепкого телосложения, кряжистый такой дядечка, с острым взглядом темных, глубоко посаженных глаз под густыми, кустистыми бровями, с орлинным носом и жесткой линией рта из которого торчала и дымилась толстенная самокрутка. Этот романтический образ венчала, таинственно мерцающая в лучах заходящего солнца, бронзовая лысина. Ни тебе добрых прищуренных глаз, ни седой бородки клинышком, ни даже намека на белый колпачок и халатик. Зато в руках у Айболита был самый настоящий топор, по которому он энергично водил точильным камнем, время от времени проверяя ногтем остроту этого, весьма далекого от медицины, инструмента.