– Вот ещё на мою голову, – почему-то не удивился дедушка, и уже понимал, что это беженцы.
Ему в последнее время частенько попадали на глаза то отступающие красноармейцы, то гражданские с домашним скарбом. Но вот чтобы детишки одни, без взрослых, – нет, таких не приходилось встречать ещё.
– Ну, чего молчишь? – обратился дедушка к девочке, приняв её за старшую.
Но та лишь издала какой-то горловой звук, больше похожий на мычание, и заплакала вдруг. Но и плакала как-то странно, беззвучно, лишь всхлипы.
– Лидка – моя сестра, она говорить не может от рожденья, – ответил, насупившись, мальчишка, шмыгнув носом. – Чего пристали?
– Нет, ну ты видел?! – замахал руками старик. – Вот нахалёнок! Они же вышли на меня, и я же виноват.
Девочка одёрнула мальчишку, что-то стала жестикулировать ручками, продолжая издавать мычащие звуки.
– А вы свой? – мальчишка смотрел на деда исподлобья, всё так же насупившись, басил, стараясь придать голосу больше взрослости. – Вам можно доверять?
Дедушка замешкался.
– Нет, ну, а чей же я? – всё же нашёлся старик. – Свой я, свой. Чей же ещё, как не свой. Ну, может ещё жёнкин чуток, если что. Она меня в оборот взяла давно. Значит, я не только свой, но и ейный, о как.
Внимательно выслушав деда, девчушка развязала узелок, протянула перевязанные бечёвкой бумаги, среди которых он разглядел два свидетельства о рождении.
Такие бумаги старик видел раньше, уже при советской власти. Их выдавали в сельсовете, когда родились его внуки.
– Метрика ваша? – подслеповато щурясь, дед принялся читать.
– Мамка сказала показывать их только нашим, – мальчишка снова шмыгнул носом, и стал объяснять что-то сестре, то и дело наклонялся к ней, шептал на ухо.
– Значит, вы как есть Кожуховы, – дедушка вернул свидетельства девчонке, присел на корточки перед детьми. – Лидия Васильевна, девяти лет, и Андрей Васильевич, семи годков. А где мамка с папкой? Почему без них?
Пока мальчишка отвечал на вопросы, девчушка внимательно наблюдала за братом, за дедушкой.
Тем временем дед Макар достал из тени из-под куста узелок с едой, который брал с собой на всякий случай, разложил перед детьми.
– Вот каждому по кусочку сала, да хлебушка чуток, – старик отрезал сала, положил на небольшие кусочки хлеба, подал детям. – Это я на полдник себе, да, вишь, как оно…