Библиотечный корпус находился в нескольких метрах от столовой и в читальном зале, куда он вошел, стоял ароматный запах восточных пряностей, доносившейся оттуда. Людмила Петровна, библиотекарь центра, работавшая не один десяток лет библиотекарем, встретила его обворожительной улыбкой, скрывающей, как ей казалось, возраст.
– Чем могу служить, юноша? – игриво сверкая серыми глазами, встретила посетителя она.
– Здравствуйте, Людмила Петровна. – Вежливо поздоровался Леонид.
– Можно просто, Люда. – Уточнила библиотекарь. Улыбка медленно сходила с ее лица и, чтобы удержать последние отблески доброжелательности, угасающей улыбки. Леонид успел, выдавливая слова, как затвердевшую зубную пасту из тюбика, – Людмила Пет…, Люда, мне бы в библиотечной сети порыскать найти кое-что?
На вновь сияющем лице Людмилы Петровны отобразились доброжелательные морщинки вокруг сияющих молодостью серых глаз, – Конечно, конечно, юноша. А, что, если не секрет? – не дожидаясь ответа, добавила, —Наверное, стихи о страстной любви, одинокого юноши, к такой же одинокой, страдающей по нем, девушке? – при этом глаза ее закатились в романтическом порыве к воображаемому роману о двух влюбленных сердцах.
– Да, – он хотел сказать, – ″Да нет″. – Но вовремя передумал, добавляя, —Вы, Людмила, наверное, писали стихи в…, – запнулся, снова поправился, – в школе?
– Да что вы, юноша, я пишу их сейчас. Вот послушайте:
– «…Тихой, вкрадчивой, ходьбою,
Ночь, наполнена тобою,
Улицей прошла.
Утро, светлою зарёю,
Лучезарною игрою,
Следом привела.
День, зажегся ясным светом,
И лучом, в янтарь одетым,
Засиял огнем.
Только нет тебя со мною.
Не согрета я тобою.
Блекнут краски днем…»
Людмила Петровна вздохнула при этом, глаза ее увлажнились. Видно так и не встретила она свою любовь, работая здесь в реабилитационном центре долгие годы библиотекарем.
Чтобы как—то утешить бедную женщину, Леонид сказал, что-тоже пишет стихи. Глаза библиотекаря снова обрели прежнюю игривость: —Обязательно прочтите. Не стесняйтесь. Я вас внимательно слушаю? – она с крайним, и каким то, не естественным для ее возраста, любопытством, уставилась своими огромными серыми глазами на Леонида, облокотившись на стойку локтями, и подперев подбородок ладонями обеих рук, приготовилась внимательно слушать. Леонид, смущаясь и краснея, стал вспоминать школьные стихи, когда—то давно, посвятив их однокласснице, влюбившись без памяти: