Иногда, когда я возвращалась с работы, раздавались телефонные звонки – не на мой мобильный, а на городской телефон. Сначала я резко хватала трубку, думая, что это мой бывший благоверный решил, наконец, объявиться, чтобы пообщаться с дочерью. Материальной поддержки, я, слава Богу, не нуждалась и не прошу. Может, звонили стеснительные Валюшкины воздыхатели – она развитая для своих четырнадцати.
Допрос дочери с пристрастием ничего не дал. Но, стоило только мне взять трубку и произнести фразу, как телефон мгновенно умолкал. АОН номера определить не мог, – звонили либо с автомата, или блокировали определитель номера. По всему выходит, меня пасли. Так, для предупреждения и острастки. И от этой опеки надо было избавиться. А для этого – в Москву, будь она неладна, прости Господи.
К поездке я решила подготовиться основательно. Выбрала самый обычный поезд, а время отъезда определила на пятницу. Опять повторяюсь, но так вышло.
Итак, часто по вечерам в пятницу за мной заезжал приятель, муж моей хорошей знакомой, и мы ехали к ним на дачу. Собиралась разношёрстная компания, и мы неплохо проводили время.
Интересы наши, как мне тогда казалось, не пересекались, и мы были свободны в общении. Правда, иногда в компании появлялся молодой человек, или не очень, как я улавливала своим женским чутьём, предназначенный персонально для меня. После шашлыков, сопровождаемых обильным возлиянием, я порой поощряла их, даже позволяла себя немного пообнимать, – баба всё же, но дальше моя доброта не распространялась. Некоторым было явно что-то от меня нужно, меня хотели, так сказать, использовать, и не только как женщину. Но я это мгновенно просекала. Возможно, были серьёзные претенденты, но либо кандидаты не шибко подходили, либо я стала излишне привередливой.
К чему я это говорю – а к тому, что слинять в пятницу было весьма реальным вариантом. Пару раз в обществе Томки и Валерки я упоминала о некоем мифическом Николае, которого и в помине не было, и тем их заинтриговала. Томка активно меня расспрашивала, я, как мне показалось, удачно врала, и она взяла с меня слово, что в обозримом будущем я его ей представлю, «для внешнего осмотра и оценки». Я отшучивалась и обещала. Но на этом можно было сыграть.
Итак, поскольку легально уехать я не могла, оставалось усыпить бдительность моих визави, явиться прямо к поезду и не привлекать внимание. Поэтому мне нужно было выглядеть скромно, не надевать строгий элегантный костюм.